Интеграция с Россией стала для Белоруссии актуальной немедленно после распада СССР. Здесь, как считает белорусский политолог Юрий Дракохруст, работает «не только сильная экономическая зависимость, но и зависимость ментальная». Роль собирателя земель стала неотъемлемой частью имиджа президента независимой Белоруссии Александра Лукашенко. Хотя политологи уверяют, что за время своего пребывания у власти Лукашенко укрепил суверенитет страны.

Бывший премьер, де-факто глава государства, Вячеслав Кебич тоже использовал дружбу со «старшим братом» как один из главных козырей своей избирательной кампании 1994 года. Накануне тех выборов постоянно говорили о создании единой рублевой зоны. Но необходимые документы так и не были подписаны. А вот белорусский рубль был окончательно признан национальной валютой после избрания президентом Александра Лукашенко.

Российская элита того времени безусловно поддерживала Вячеслава Кебича, с которым ее связывало общее партийное прошлое. Поэтому после победы Лукашенко газеты много писали о том, что Россия обещала поддерживать Белоруссию и ее президента, если Кебичу дадут гарантии безопасности.

Политика Лукашенко в отношении России сильно отличалась от политики его предшественника. "Во времена Кебича получившая независимость Белоруссия была ребенком, которому только что перерезали пуповину и который не умеет еще самостоятельно дышать и питаться. Белоруссия тянулась к России как к матери, она ждала от нее поддержки, инвестиций, помощи. Правительство Кебича и не пыталось диктовать России какие-то условия. Лукашенко был связан с СССР, но, в отличие от Кебича, идейно, а не личной политической биографией. Этот политик новой формации попытался диктовать России свои условия. Ребенок вырос", -- пояснил "ВН" политолог Александр Федута.

По словам Юрия Дракохруста, «за десять лет Лукашенко, балансируя на грани утраты суверенитета, укрепил независимость Белоруссии не меньше, чем это сделали бы формально антироссийские лидеры». «Одновременно он рассказывал о братстве народов и снимал, как психоаналитик, комплексы великой державы. За свои медицинские услуги он берет по хорошим расценкам», -- отмечает политолог.

Александр Лукашенко, которого Москва поначалу восприняла как чужака, очень быстро завоевал российскую элиту эпохи Бориса Ельцина. В середине 1990-х в Белоруссии интеграцию с Россией определяли формулой «Нефть в обмен на поцелуи». Но с приходом к власти Владимира Путина ситуация резко изменилась.

«У Ельцина был «беловежский синдром», он стеснялся сказать, что мы хотим создать единое государство, где о суверенитете Белоруссии не может быть и речи. Путин вполне может предложить Белоруссии присоединиться к России шестью губерниями, что не устраивает Минск», -- считает Юрий Дракохруст.

По мнению Александра Федуты, «Лукашенко будет не просто корректировать свою привычную риторику». «Ведь он говорил, что Белоруссия пойдет в процессе интеграции настолько далеко, насколько готова Россия», -- говорит политолог.

Процесс интеграции формально будет продолжаться, но, как выразился г-н Дракохруст, «снизятся тонус, страстность и глубина отношений». Эксперт отметил, что июньское соглашение между «Газпромом» и «Белтрансгазом» -- это первое крупное чисто деловое соглашение между Россией и Белоруссией, заключенное без оглядки на интеграцию.