В фонде «Екатерина» компания VOOM HD Networks совместно с агентством marka:ff показывают видеопортреты знаменитого американского режиссера и художника Роберта (Боба) Уилсона. Компания, продюсирующая выставку, занимается новыми телевизионными технологиями. Благодаря чудо-ящикам лайтбоксам, транслирующим телекартинку в формате высокого разрешения, портреты Боба Уилсона напоминают обаявшее всех ноу-хау Джоанн Роулинг в ее эпопее про Гарри Поттера. Помните, там на лестницах и в залах почтенного образовательного центра волшебников -- замка Хогвардс -- висели портреты, жившие весьма напряженной и полноценной жизнью? Они и двигались, и кривлялись, и давали советы ученикам, и могли перемещаться в другие рамы -- зайти в гости к закадычному другу (подруге). Все без исключения режиссеры роулинговской саги не упускают возможности показать живые портреты с особым смаком: благо, что технологии современного кинопроизводства позволяют и не такие финты выдавать.

Вот Боб Уилсон и сотворил нечто вроде хогвардской галереи. Все изображения в рамах превращены в видеоролики, в которых статика и динамика обманывают друг друга и морочат голову зрителям. Вроде бы человек стоит неподвижно -- как на фото. А приблизишься, засмотришься -- увидишь, что он шевелится, ворочает глазами, двигает руками. Экзотические зверушки (вроде американского дикобраза) вертят мордой, моргают. И каждый ролик длится несколько минут, а потом незаметно начинается снова. Так что стыки начальной и конечной фаз незаметны. И кажется, что портреты действительно живут в реальном времени.

На самом деле показывать движение в статике и статику в движении, вечную длительность одного мгновения гениально получается у соотечественника Боба Уилсона -- Билла Виолы. Оживающие картины (по старой живописи часто) Виолы мощно втягивают зрителя в свое мистериальное, наполненное необычайным доверием к духовной красоте мира пространство. Хореография этих картин так же волшебна, как музыкальная тема сплетенных рук полотен Боттичелли или ритм складок одеяний на портретах кисти Тициана.

Уилсон другой. Его интересует безудержная вселенская пантомима, на грани даже что фиглярства. Модные актеры (Джонни Депп, Изабелла Росселини) у него даны в амплуа этаких причудливых представителей флоры и фауны: загримированные, укутанные в меха, имитирующие заводных кукол с чпокающими звуками моргающих глазок. Старая живопись Уилсону тоже нравится: Жанна Моро представлена им в иконографии Марии Стюарт, Михаил Барышников превращен в привязанного к колонне пронзенного стрелами Святого Себастьяна. Однако в отличие от Виолы Уилсон увлечен возможностью восторженно лицедействовать внутри ренессансной и барочной культуры, превращать ее в модный fashion style. Точно с таким же упоением он стилизует старое кино (Изабелль Юппер у него вдохновлена Гретой Гарбо, некоторые другие постановки портретного антуража притворяются фрагментами фильмов в эстетике нуар или вестерна). Этот балаганчик, где все понарошку, где все обольщает приятным притворством, иногда дарит гениальные находки. Суть театра с его истонченной выворотностью всего на свете, смехом сквозь слезы и жестокой клоунадой изумительно явлена в портрете маленького мальчика, стоящего на фоне алого занавеса в яркой зеленой маске волка. Потом мальчик маску снимает, и вся беззащитность и простодушие актерского ремесла постигаются будто озарение. А в ушах какие-то клоунские писки, крики, рык и лай.

Непременное для театра qui pro quo озорно путает в живых портретах много чего: полярных сов с конструкциями футуризма, дикобраза со звездным небом, Джонни Деппа с Мэрилин Монро. И глаз от этого салюта имиджей не отвести!