Одним из самых амбициозных спецпроектов открывающейся завтра Московской биеннале современного искусства станет программа «Квартирные выставки. Вчера и сегодня», инициированная Музейным центром РГГУ. Впечатляют и исторический (с 1956 года по наши дни), и территориальный размах (задействована дюжина площадок -- от университетских кабинетов до офиса художественного руководителя Государственного центра современного искусства), и радикальность затеи (большинство экспозиций занимают приватные пространства студий еще живых художников, согласившихся на время впустить посторонних в святая святых). Важно и то, что исключительно российский феномен «квартирников», вызревший не от хорошей жизни в недрах андерграунда, до сих пор не был осмыслен во всей своей полноте и социальной значимости.

Началась же программа сколь неожиданно, столь и закономерно -- с выставки «APTART. История. 1982--1984» в продюсерском центре «Е. К. Артбюро» (в ее организации также принял активное участие фонд «Художественные проекты»). Неожиданность в том, что квартирная галерея APTART (от английского apartment art -- "квартирное искусство»; лингвистическая игра еще и в том, что их APT может читаться по-русски как наше АРТ и в итоге искусство словно бы «удваивается») возникла как дерзкий полемический ответ нового поколения неофициальных художников на установившуюся традицию подпольных вернисажей.

Начинать историю «квартирных выставок» с профессиональной пародии на них немного странно. Закономерность же в том, что «Е. К. Артбюро», взявшееся за осуществление серьезной академической программы «Москва. 1980-е» (до APTART в ее рамках уже показывали ретроспективы групп «Мухомор», «Коллективные действия» и «СЗ»), делает экспозиции почти музейные, обстоятельные, собранные по недоступным частным коллекциям, подкрепленные роскошными каталогами. И именно солидному и финансово состоятельному «Е. К. Артбюро» законно досталось право начать биеннальский «квартирный» марафон.

Выставка впрямь удалась. В одном из залов куратор проекта Александра Обухова попыталась даже воссоздать атмосферу «аптартовских» вернисажей, проходивших в однокомнатной квартире художника Никиты Алексеева. На первой из них, открывшейся 20 сентября 1982 года, один из углов был задрапирован зеленой бумагой. И именно на планшетах зеленого цвета выставлена сейчас графика художников-«аптартовцев». А их живопись развешана над зеленым же фанерным подиумом с пестрыми подушками, имитирующим хозяйский диван. Алексееву в самом деле приходилось спать посреди искусства. «Поутру становилось дурно», -- как-то признался он.

Одного из создателей галереи (кроме Алексеева в придумывании концепции участвовали его сосед Михаил Федоров-Рошаль и член «Мухомора» Свен Гундлах) можно понять. APTART был прежде всего местом художественного дуракаваляния с искусством, исполненным по принципу «Чем хуже -- тем лучше». «Роман-холодильник», весь исписанный шутливыми текстами. Портреты «мухоморцев» в виде римских кесарей. Картина с изображением кавалерист-девиц с лесбийскими наклонностями. Объекты -- «тыкалки», «трыкалки» и «бодалки». Инсталляция из дикого вида советских женских прокладок. Самодельные книжки-раскладушки. И все это -- густо, вперемешку, шпалерной развеской. В итоге выставки APTART походили на «тотальные инсталляции» Кабакова или декорации к какой-нибудь дадаистской или обериутской пьесе. Если «диссидентский модернизм» шестидесятников, что создали институт «квартирников», наследовал классическому авангарду с его духоподъемностью и демиургичностью, то «ньювейверство» молодых художников начала 80-х скорее опиралось на эстетику абсурдистов, а то и панков. Искусство стало игрой, в которую играли свободные, внутренне раскрепощенные, незакомплексованные и ироничные люди. Искусство стало альтернативным стилем жизни, а не площадкой для игр в поддавки с тупой и косной властью.

И власть этого не простила. В феврале 1983 года на квартирах Алексеева и Рошаля КГБ провел обыск, а самих хозяев вызвали на Лубянку. Проходившую в то время в галерее выставку группы «СЗ» сотрудники органов закрыли, а часть экспонатов изъяли, хотя в шутовских работах членов группы Виктора Скерсиса и Вадима Захарова не было никаких политических подтекстов.

Но APTART не сдался. Галерея просуществовала еще больше года, проведя в общей сложности почти два десятка выставок и акций, в том числе дачно-выездных. При этом выставки уже делались как в настоящих галереях или музеях -- по тематическому принципу, с оригинальной (хоть и дурашливой) концепцией. Так возникли проекты «Победы над солнцем» (посвящен сбитому корейскому самолету), «Дальние-дальние страны» (ироническая география), «Для души и тельца» (про высокое и низкое в искусстве), «Москва--Одесса» и т.д.

Сейчас, глядя на черно-белые фотографии, развешанные на стальных лесках-струнах по стенам «Е. К. Артбюро», сложно представить ту удивительную атмосферу APTART, оказавшуюся подлинным островком свободы в застойной Москве. Но уверяю, квартира Алексеева на улице Ульянова в самом деле была колдовским местом.

Уже в середине 90-х, однажды заночевав в ней в отсутствие хозяина, все следующее утро я провел в попытках вернуть в дом Никитиного кота, оказавшегося... на козырьке соседнего подъезда. И мне тоже было дурно. Так что APTART продолжался. Это праздник, который всегда с тобой.