Каждый год Московское хореографическое училище выпускает два, а то и три класса -- сорок-пятьдесят дипломированных артистов балета. На выпускном концерте в Большом привычно показывают лучших -- хотя это и не совсем честно, школе следовало бы полностью отчитываться о результатах. Но в этом году произошел фирменный скандал -- училище отказалось показать своих выпускниц в классике. Всех. Кроме одной.

Программа вечера выглядела так: сначала вторая картина «Лебединого озера», затем набор концертных номеров. Среди последних -- миниатюры Голейзовского и Якобсона, засыпанные частушечно-балалаечным мусором некоего А. Кремнева. Голейзовский и Якобсон сами по себе вполне прекрасны, но понять, насколько освоили «классическую» школьную программу выпускники, которых показывают в сочинениях хореографов, яростно против классики восстававших, решительно невозможно. Содержание второго отделения можно было бы счесть хоть не совсем разумным, но чистым устремлением школы к возрождению бунтарского наследия ХХ века, если бы... Если бы все это не было сделано лишь для того, чтобы избавить Наталью Осипову от соперниц.

Кто такая Наталья Осипова? Хм, вы еще не знаете? Ректор московского училища Марина Леонова год о своей ученице рассказывает. Только ее о чем-нибудь спросят -- по телевизору или в газете, она сразу про прошлогоднюю лауреатку люксембургского конкурса говорит. Правда, скромничает -- про свою активную работу в жюри того конкурса не вспоминает. Теперь девушка подошла к выпуску -- и ректор ее показывает. Сначала в «белом» акте Лебединого, затем в «черном» па-де-де, вклинивая его меж сочинениями балетмейстеров ХХ века. Настойчиво внедряя в головы зрителей -- и балетного начальства Большого -- мысль: вот вам готовая прима.

Ох. Коротковатые ручки. Большая голова на маленькой шее. Кривоватые невыворотные ноги. Стиль поведения, соединяющий манерность и вульгарность, -- то начнет кисти изламывать, а то (в «черном» па-де-де) как бросит руку в лицо принцу -- будто хочет с ног сбить ударом в челюсть. Все прыжки -- будто препятствия берет, этакая замысловатая траектория. И -- швыряемая в зал агрессия, уничтожающая детали, нюансы, тонкую интонацию «Лебединого». На концерт в последний момент не пустили уже аккредитованных фотографов -- видимо, чтобы не оставались фотоулики.

В чем же дело? Дело в том, что это первый выпуск Марины Леоновой с того момента, как она стала ректором МГАХ (2001 год). Ей чуть за полтинник; вдали за спиной -- балеринская карьера в Большом театре, карьера удачная, но не звездная, международной славы нет. Из педагогических достижений наибольшее -- милая, но неустойчивая в ногах Светлана Лунькина, ныне в Большом отсутствующая по причине декретного отпуска. Надо срочно укреплять свои позиции. И если среди учениц звезд нет (а такое бывает не только у Леоновой, но и у настоящих педагогов), «звезду» надо придумать и выдвинуть. «Задвинув» для этого весь выпуск.

Я не знаю, какие дети закончили в этот год московскую балетную школу. Обычно журналистов пускают на госэкзамены (когда на сцене учебного театра присутствуют не «лучшие», но все студенты -- и руководители трупп отбирают работников). В этом году «госы» закрыты для прессы. (Не пустили даже членов жюри премии, учрежденной прошлой осенью Ниной Ананиашвили для лучших выпускников.) То есть либо выпуск действительно ужасен -- и тогда непонятно, что же ректор, руководитель курса делала восемь лет, либо в выпуске кто-то есть -- но показаться ему не дали ради придуманной корявой «звезды». Вообще-то оба варианта значат, что ректор с работой не справляется.