В промежутке между долгими и небесполезными для бюджета Третьяковской галереи странствиями ненадолго заняли свои места в постоянной экспозиции шедевры Шагала и Кандинского. Редкая и нежданная радость хоть и была анонсирована прессой, пока не привлекла толпы любителей прекрасного. А ведь уже в марте картины снова покинут свои (хоть и непривычные) места и уедут-улетят на бесконечные свои гастроли по западным и восточным музеям, где видят их чаще, любят больше, знают лучше. Хоть и провели Кандинский с Шагалом большую часть жизни за пределами ставшей нелюбезной к свободному искусству социалистической родины, их картины русского периода считаются лучшими из всего созданного художниками за долгие жизни. И счастье, что сохранились они в российских музеях, а не пропали безвестно, оценили (вместе со многим другим) мы только в бурные годы перестройки. И все же теперь, когда знаменитые гастролеры приезжают ненадолго на родину, разделяют они странную и нелепую судьбу своих современников, оказываясь в пустых залах Третьяковской галереи на Крымском валу.

Вообще-то есть, конечно, повести печальнее на свете, чем судьба произведений русского авангарда в Третьяковской галерее. Но вряд ли найдется более унылая. Сначала хранились шедевры вдали от глаз людских в сокровенных запасниках, многими чаемые, но никем не виденные. Затем отправились в бесконечную гастроль по городам и весям, наполняя внебюджетные фонды родного музея полновесной иностранной валютой самого разнообразного происхождения. Были и светлые моменты в своем отечестве, когда извлеченные на свет божий предстали они публике, даже пользовались известным успехом. Еще раньше, при жизни своих авторов, тоже были яркие выставки, общественные дискуссии, популярность в средствах массовой информации. Но все хорошее в прошлом. Теперь висят шедевры Малевича, Татлина, Родченко, Поповой (все громкие имена и не перечислить...), бесконечно одинокие в заколдованных залах Третьяковской галереи. Редкий посетитель находит это тайное место на задворках набитого публикой Центрального Дома художника. Хоть и вывеска висит, и охрана стоит. Но вот не ходит народ. Только самый упорный любитель или хотя бы ценитель придет припасть к истокам всего современного искусства. Даже аттракцион такой есть: привести в зал знакомого художественного деятеля из какой-нибудь зарубежной страны и видеть, как меняется его хорошо контролируемая физиономия при виде немыслимого безобразия -- полного отсутствия публики в набитом шедеврами зале столичного музея. И удивляется он загадочной русской душе, которая совершенно не интересуется тем, что выработало за прошедшее столетие отечественное искусство.

Нельзя сказать, что публика наша уж вовсе авангард не любит. На «Амазонок авангарда» ходили хорошо, но были они в главном тереме Третьяковки, а не на забытой людьми Крымской набережной. Даже в странноватый церетелиевский Музей современного искусства, где те же имена представлены, но картинами поздними, никак не шедеврами, публика забредает. С другой стороны, ведь и на Крымскую набережную иногда люди приходят. На выставки раскрученных русских классиков XIX века, например. Или на «Искусство женского рода». На выставку Шенберга и Кандинского тоже люди ходили (в прошлогодний приезд Кандинского в галерею). Но не на экспозицию ХХ века, где не только загадочный авангард показывают, но и, например, доступный народу, нарочно для него изготовленный соцреализм.

Кажется, руководство Третьяковской галереи за долгие годы почти смирилось со странной ситуацией и даже робкие попытки борьбы с ней (например, анонс приезда картин Кандинского и Шагала) предпринимает, нисколько не сомневаясь в их полной безнадежности. Тем более что гастроли (не только Кандинского и Шагала) шедевров авангарда постоянно пополняют музейную казну, помогают решать многочисленные музейные проблемы. Благо у них там наш авангард любят настолько, что даже платят деньги более существенные, чем те, что оставляет собственная публика в виде входных билетов. Перевернутая с ног на голову российская модель музейной экономики определяет заинтересованность наших музеев не в российском зрителе, а в зарубежных выставках. В соседний коммерческий Дом художника публика ходит потому, что она там нужна. Вопрос не в том, любят ли наши люди авангард, а в том, нужна ли публика российским музеям. И собирается ли предпринимать Третьяковская галерея необходимые и резкие шаги, или ее руководство согласно с тем, что отечественное искусство прошлого века никому не нужно и не интересно. Тогда последнее нужно признать открыто, а залы вообще закрыть и не мучиться.