Депутата парламента Михаила Саакашвили многие называют самым перспективным грузинским политиком. Осенью он добровольно покинул пост министра юстиции, обвинив коллег по правительству в коррупции, а президента -- в нежелании справиться с продажными чиновниками. Яростные обличения казнокрадов принесли свои дивиденды -- 34-летний экс-министр весьма популярен в народе, многие считают, что он едва ли не главный кандидат в будущие президенты. С Михаилом СААКАШВИЛИ встретился тбилисский корреспондент газеты «Время новостей» Михаил ВИГНАНСКИЙ.

-- Покидая правительство, вы положили на стол Эдуарду Шеварднадзе фотографии дворцов зарвавшихся чиновников. Какова судьба этих особняков?

-- Президент сказал, что они -- часть грузинской культуры. Это тогда, когда наши древние храмы рушатся, а у государства нет нескольких тысяч долларов, чтобы их спасти. Это раздражает людей, но Шеварднадзе на них и не рассчитывает. Для него главное -- поддержка узкой группы лиц. Да, прошлой осенью после народных волнений ему пришлось отправить в отставку нескольких самых одиозных, но с гарантией дальнейшей неприкосновенности. Отчасти в них он видит себя самого -- что будет с ним, его семьей в постшеварднадзевскую эпоху.

-- А что будет?

-- Ничего не будет. Надо принять закон по примеру России о гарантиях неприкосновенности для президента и его семьи. Репрессий быть не должно.

-- Но вы же добиваетесь принятия закона о возвращении незаконно нажитого имущества.

-- Мы говорим только о собственности высших должностных лиц -- министров, губернаторов, парламентариев. Узкий круг. Эти дела будет рассматривать суд присяжных.

-- Странно получается -- вы еще недавно были в команде президента, сына назвали Эдуардом. Сейчас -- такой разворот. Идете в президенты сами?

-- Буду ли я баллотироваться, говорить рано. Во-первых, из-за фигуры Шеварднадзе в обществе складывается отрицательное отношение к президентскому институту. Возможны конституционные изменения, и тогда президентская должность останется символической. Если Шеварднадзе не изменится, то это неминуемо. Во-вторых, мы зависим от многих случайных факторов. Грузия не контролирует треть своих границ и четверть своей территории. Допустим, осложнилась ситуация в Абхазии, Южной Осетии, Панкисском ущелье. Это делает внутреннюю ситуацию совершенно непредсказуемой. А сына я назвал Эдуардом в честь тестя. Я тогда жил в Америке, а с Шеварднадзе начал сближаться уже позже, в 1996-м. Полагал, что он намерен войти в историю как отец-основатель современного грузинского государства. Но груз прошлого оказался для него слишком велик.

-- Какова основная задача вашего "Национального движения"?

-- По всем опросам оно сейчас самое популярное, если не сказать, единственно популярное. Если "Союз граждан" (партия, созданная Шеварднадзе. -- Ред.) сможет внутренне реформироваться, то с реформированным крылом мы постараемся найти общий язык и создать широкую демократическую коалицию. Практически все знаменитые и вызывающие симпатии населения политики консолидируются вокруг нас. Наши слабости? В основном финансовые ресурсы сконцентрированы на другой стороне. Впрочем, эти ресурсы не столь уж и солидны. К тому же у них нет ни одного харизматического лидера. А у нас не менее десяти абсолютно узнаваемых людей. У всех других партий вместе взятых такого нет, это наш главный капитал. Наша идеология -- реформы, интеграция Грузии в европейские структуры. Выиграть любые выборы, включая парламентские 2003 года, -- вот наша задача. Впрочем, я не исключаю досрочных выборов, могут начаться неконтролируемые процессы.

-- Люди снова выйдут на улицы, как осенью прошлого года?

-- Это худший сценарий. Правда, благодаря таким протестам крайне коррумпированный министр внутренних дел ушел в отставку с "группой поддержки" -- министрами госбезопасности и экономики, генпрокурором. И единственное, что сейчас сдерживает формирование завершенной клановой структуры, -- это активность общественности. Конечно, надо работать над тем, чтобы эта активность не выплеснулась в деструктивное русло.

-- То есть с Шеварднадзе -- революция, а с вами -- эволюция?

-- Шеварднадзе еще имеет шанс, но, к сожалению, он реагирует только на эксцессы. Правительство постоянно получает от президента противоречивые импульсы. Он демонстрирует личную слабость, а раньше этого никогда не было. Может, это связано с его возрастом, может, народ устал от нерешенных проблем. Пример -- ошибки в отношениях с Россией. По отношению к чеченской кампании совершенно непонятные маневры. Хаотичная внутренняя и внешняя политика лихорадит общество, отгоняет инвесторов, создает имидж нестабильной страны.

-- Что вы имеет в виду, когда говорите о просчетах по вопросу Чечни?

-- Риторику Шеварднадзе, когда он хвалил Гелаева, объявлял его талантливым и образованным человеком. Переброска чеченской группировки в Абхазию -- для меня это тоже совершенно непонятно. Если бы мы приняли только мирных беженцев, Россия не смогла бы особенно протестовать. Двусмысленность по отношению к этим группировкам, их лидерам, -- она и Западу после 11 сентября непонятна.

-- Говорят, вы против российского капитала в Грузии.

-- Это неправда. Я боялся и боюсь вторжения гангстерского, олигархического капитала. На самом деле рост экономики Грузии связан в том числе и с тесным интегрированием с российским капиталом. Но при условии, что этот капитал не посадит своего президента, премьера, свое правительство. Я думаю, что пока Патаркацишвили не стал основным фактором грузинской политики, многое завит от того, как он будет участвовать в предвыборных кампаниях. Но я не знаю, каков уровень заинтересованности самого Березовского. Это для меня основной нераскрытый вопрос.

-- Если вы все же станете президентом, то поведете Грузию в НАТО?

-- Надо сначала решить внутренние проблемы, а это перспектива на шесть-семь лет. Говорить сейчас о НАТО и Евросоюзе -- это сфера научной фантастики.

-- А как быть с Россией? Ждать, что она поможет вернуть Абхазию?

-- Пусть руки укоротят тем генералам, которые там участвуют в сомнительных операциях по торговле оружием и контрабанде наркотиков. Это была бы уже реальная поддержка. Но я не думаю, что Россия могла бы навязать абхазам сценарий, который полностью соответствует интересам Грузии. Рассчитывать, что Россия подарит нам Абхазию, которую сама же и отобрала, -- это утопично.

-- Скажите, вас не обижают упреки в популизме?

-- Популистом меня называют те бездарные политики, которые не умеет разговаривать с собственным народом. Я не выдвигаю невыполнимых требований. Вот я очень уважаю Джона Кеннеди. Энергия, молодость, целеустремленность -- для Грузии эти ценности сейчас очень важны. Среди российских политиков мне очень нравится Немцов. И совершенно неожиданно для меня у Путина оказались редкие качества.

-- После отставки вас надежно охраняют?

-- В Грузии сезон политических убийств пока не начался. Я бы не хотел его открыть.