Три новые книжки срифмовались по геополитической линии. Издательство АСТ выпустило вполне свежий (1998) роман Джулиана Барнса "Англия, Англия" (перевод Светланы Силаковой). Глава могущественной корпорации "Питко" Джек Питман реализует грандиозный проект под названием "Не просто отдых": воссоздание всей Старой Доброй Англии (Биг-Бен, Робин Гуд, "Манчестер Юнайтед", "Таймс", Стоунхендж, пудинг, Шекспир...) в границах одного острова Уайт. Под вполне прагматическую цель (привлечение туристов) подводится солидный теоретический фундамент (озвученный "щуплым французским интеллектуалом"): "Точно установлено, что в наши дни мы предпочитаем копию подлиннику... Когда-то был только мир, переживаемый непосредственно. Теперь имеется "ре-презентация", повторная репрезентация -- не заменитель неказистого первобытного мира, но его улучшенный и обогащенный, иронизированный и суммированный вариант... Мы должны требовать копий..." Подлинник к тому же бывает утрачен вместе со всеми следами, и тогда его вообще приходится создавать заново (как в рассказанном Барнсом апокрифе о композиторе, которого Сталин отправил на Кавказ для сочинения сюиты на основе народных мотивов; а поскольку сам народ оказался -- тем же Сталиным -- выслан или уничтожен, то композитор вначале "выдумал из головы новые народные песни", чтобы уже затем написать свою сюиту). Новая "Старая Англия" в конечном счете становится самостоятельным государством под названием Остров, а настоящая старая Англия (переименованная в Ингленд) "все стремительнее утрачивает власть, территории, богатство, влияние и население", возвращаясь в жизненном укладе на несколько веков назад, к натурально-общинному хозяйству. Подлинником, вдохновившим автора на "Англию, Англию", стал, конечно же, аксеновский "Остров Крым"; разница в том, что у Аксенова консервация старого уклада на отдельно взятом острове -- это случайное следствие воображаемого исторического казуса, а в барнсовской копии -- плод сознательных усилий творцов, реально создающих серийные Диснейленды и иллюзорные миры электронных массмедиа.

"Что случится в мире, если окончательно распадется другая бывшая мировая империя -- Россия?" -- на этот вопрос пытается найти ответ итальянец Джульетто Кьеза, уже более десяти лет работающий в Москве корреспондентом газеты "Стампа". Презентация его нового сборника публицистики под названием "Русская рулетка" (издательство "Права человека", перевод Марии Архангельской, Анны Зафесовой и Сергея Сибирева) состоялась в прошлый четверг в московском магазине "Библио-Глобус". Выход в свет уже третьей книги Кьезы, в которой он снова подвергает беспощадной критике постсоветское десятилетие, -- очередное свидетельство того, что пушкинская модель отношения к порокам своей страны (что дозволено себе, не дозволено заезжему иностранцу) в современной России не работает. Когда о чем-то вроде "криминальных реформ", "грабительской приватизации" и "оккупационной власти, подчиняющейся Вашингтону и действующей в интересах американского финансового капитала" говорят, к примеру, Зиновьев или Зюганов, этому находится понятное объяснение: они же ведь, как у Оруэлла, хотят, чтобы хозяин скотофермы мистер Джонс (то бишь коммунизм) вернулся. Кьезу же в симпатиях к коммунизму не заподозришь, и выступает он прежде всего как патриот родной Европы, которая без сильной России имеет мало шансов противостоять неуклонному процессу глобализации (то бишь американизации). Глубоко пессимистичные прогнозы, завершающие книгу Кьезы (режим агонизирует, распад страны неизбежен, "свидетельств здравомыслия не видно"), вполне объяснимы моментом, когда ставилась заключительная точка (конец сентября 1999 года). За минувшие полтора года ситуация изменилась: и хотя пока неясно, куда под михалковско-александровскими крылами умудрится залететь двуглавый орел, государственный суицид, похоже, все-таки не состоится.

Европа -- предмет постоянной (порой до навязчивости) рефлексии и венгра Петера Эстерхази, чей сборник эссеистики "Записки синего чулка и другие тексты" (составление, предисловие и перевод Вячеслава Середы) выпустило издательство "Новое литературное обозрение". В своих коротких текстах автор озабочен прежде всего самоопределением в разных координатах: пространственных (Венгрия и Европа), временных (Венгрия в постсоветскую эпоху), культурных (место, роль и задачи писателя из "не самой литературной" страны). "Постмодерное варварство, или Европа без свойств", "Центральная Европа как рана, туман, заблуждение, надежда и безнадежность" -- характерные заголовки его заметок. В эссе "Восточный европеец" Эстерхази цитирует Милоша (по немецкому переводу "Дневника" Гомбровича): "Разница между западным и восточным интеллектуалом в том, что, в отличие от последнего, первому как следует никогда не давали по жопе" (привет, Кьеза). Эстерхази в своих текстах и есть такой вот поротый восточный европеец: с одной стороны, он ненавидит писать по заказу, с другой же -- как раз по заказу (газетные статьи, ответы на анкеты, выступления на международных конференциях, куда он часто приглашается именно как представитель одной из "малых" литератур) написаны многие из вошедших в сборник эссе. Это противоречие Эстерхази пытается преодолеть при помощи эксцентричной стилистики, выворачивая наизнанку пафос "заказных" тем типа "Проблемс оф зе райтер тудей": "Проблема писания состоит в писании. Писатель есть человек, которому доставляет проблемы язык. В этом истинная проблема писателя, иных проблем у него быть не может. На чем можно было бы и закончить".

Было бы действительно можно. Но в заключение, и отчасти даже по традиции (см. последний "Иллюминатор" от 19 декабря), -- несколько слов о двух "переводческих бенефисах". Сразу две книги вышли в Библиотеке журнала "Иностранная литература" у Ильи Кормильцева. И если "Пока мы лиц не обрели" Клайва Стейплза Льюиса -- это перепечатка журнальной публикации четырехлетней давности (переводческий дебют Ильи в "ИЛ"), то "И узре ослица Ангела Божия" австралийца Ника Кейва -- новинка по меньшей мере в двух отношениях. Во-первых, именно с этой книги (№19 в серии "Иллюминатор") издательство "Иностранка" начинает выпускать новые, ранее не публиковавшиеся в журнале переводы. И во-вторых, это (цитируем аннотацию) -- "первый и пока единственный роман поэта, певца и композитора, всемирно известной звезды альтернативной рок-музыки". Книга Кейва выпущена десятитысячным тиражом -- с надеждой на то, что ею заинтересуется и та аудитория, для которой чтение не является активно используемым навыком. По словам Кормильцева, пять экземпляров перевода посланы автору с просьбой поставить автографы и вернуть книги в Москву: предполагается, что эти бесценные реликвии будут разыграны среди зрителей канала MTV.

Со вторым бенефисом можно поздравить неутомимого переводчика, эссеиста и философа Виктора Лапицкого, две книжки которого были подписаны в печать в двух разных питерских издательствах с интервалом в три дня. В сборнике "Хрустальный мир" (роман и рассказы) английского фантаста Джеймса Балларда ("Симпозиум") Виктор выступил как сопереводчик (вместе с В. Гольдичем) заглавного произведения и автор послесловия (сам же сборник можно рассматривать как очередной этап актуального для России процесса заполнения лакуны между "массовой" и "элитарной" прозой). А вот антологию литературного авангарда ХХ века LOCUS SOLUS ("Амфора") Лапицкий сделал практически сам, собрав и переведя (с французского и английского) весьма непростые тексты дюжины авторов -- как знаменитых (Арто, Батай, Бланшо, Роб-Грийе...), так и только начинающих входить в российский "читательский оборот" (Анджела Картер, Уолтер Абиш, Майкл Бродски...), -- да еще и сопроводив каждое имя емкой аннотацией (например, Кэти Акер -- это даже не "баба с яйцами", а "нечто куда более крутое: писатель с п***ою"; звездочки в цитате -- эффект самоцензуры обозревателя).