В галерее Paperworks, что квартирует на АртСтрелке, проходит выставка Бориса Матросова «Внутренний орнамент». Автор -- известный представитель второго поколения московских концептуалистов, в середине восьмидесятых работавший в составе группы «Чемпионы мира» (вместе с Гией Абрамишвили, Константином Латышевым и Андреем Яхниным) и клуба авангардистов (КЛАВА). С начала девяностых он работает сольно, но в отличие от коллеги Латышева не так уж активно.

В составе «Чемпионов мира», зарекомендовавших себя вечными подростками отечественной артсцены в противоположность старшим концептуалистам-интеллектуалам, Матросов принимал участие в отвязных и остроумных перфомансах вроде «Серого моря» (смешивание воды из Черного и Белого морей), «Гигиены Крыма» (отмывание коктебельских скал) или «Анти-Сотбис» (где он стал единственным выразителем протеста, обмакнув голову в горячие щи). Создавали «Чемпионы мира» картины и объекты, творческие усилия объединяли, об авторстве не заботились. В девяностые, по заверениям самих участников группы, такая схема работать перестала, группа распалась, а двое ее участников вообще ушли из искусства.

В той же далекой от нас середине восьмидесятых Матросов был избран председателем клуба авангардистов (КЛАВА), организовал тогда же первую полноценную выставку «Чемпионов мира», а уже в 2000 году -- большую экспозицию русского искусства на «Арт-Москве».

Сейчас художник занимается искусством только время от времени. За последние годы вспомнить можно разве что выставку «Деревянное танго» (2004) в галерее VP с новыми работами, прежним творениям «Чемпионов» ничем не уступающими.

Творчество Матросова (как и московских концептуалистов вообще) толковать непросто. Его картины, совмещающие короткий текст-комментарий и рисунок в эстетике плаката или книжной иллюстрации, нередко выглядят ироничными и насмешливыми, абсурдистскими. Экспонируемый «Внутренний орнамент», по утверждению автора, стал ответом на недавний проект Никиты Алексеева «Это есть. Этого нет. Это есть» в галерее GMG (о ней см. «Время новостей» от 8 октября 2008 года). Выставка-ответ продолжает давнюю для московских концептуалистов традицию творческого диалога. В одном из проектов Никита Алексеев, инициируя непростую дискуссию о смысле и назначении искусства, приходит к выводу, что искусство так и не стало витгенштейновским «универсальным языком». Матросов новой выставкой эту мысль подтверждает. У Алексеева слово и изображение взаимодействуют, а персонажи картин говорят друг с другом, но никто друг друга не слышит. Матросов же подчеркивает: рассогласование происходит между различными средствами и видами искусства как таковыми.

В центре экспозиции -- акварели, на которых орнаменты, а сверху наклеены фотографии, отдаленно повторяющие сами картины. Но сходство это лишь поверхностное и создается вольными ассоциациями между деталями работ. Сами акварели, взятые в отдельности, стилистически отсылают к различным живописным манерам ХХ века (в том числе Марка Ротко), но при сопоставлении с фотографиями они практически теряют смысл, лишаясь, к примеру, экспрессивности «живописи цветовых полей». Отдельные виды искусства взаимодействуют с трудом, их синтез неплодотворен.

С одной стороны, подобное высказывание -- оммаж американскому художнику Джозефу Кошуту. (Кошут, один из лидеров американского концептуализма, в одной витрине выставлял предмет -- например, стул, его фотографию и оттиск словарного определения с целью демонстрации иллюзорности достижения полноты репрезентации действительности.) С другой стороны, наложение фотографий на рисунки перекликается с перфомансом Алексеева, который расклеивал по городу картинки с надписями «Это есть» и «Этого нет».

В новых работах Матросова текст практически отсутствует (что вообще-то для художника не характерно). Сам визуальный ряд настраивает зрителя на поиск скрытых смыслов работ. Даже если на них изображены всякие несуразности вроде человека, преследуемого птицей, или желтой рожицы с чашкой.