Сергей Сельянов -- по прежнему один из самых успешных российских продюсеров, поставляющий на наш кинорынок не только рыночный, но и художественный продукт. На «Нике» именно он, как сопродюсер, вышел получать главный приз -- за «Монгола» Сергея Бодрова.. Но вот другой его проект, причем куда более личный, «Груз 200» Алексея Балабанова, попав в число номинантов премии «Ника», в том числе в категории «Самый лучший фильм» и «Лучший режиссер», так и не получил ни одной награды. Тем не менее это самый вызывающий, спорный, и раздражающий проект года. Он оброс слухами и домыслами еще до начала съемок: прочтя сценарий, многие известные актеры наотрез отказались участвовать в этом «скандальном» проекте. После премьеры общество раскололось на противников и сторонников. Критики в конце концов большинством голосов свою премию -- «Белого слона» -- отдали именно ему. В номинации «Орла» «Груз» не попал. О том, почему сообщество профессиональных кинематографистов столь неровно отнеслось к «Грузу 200», с Сергеем СЕЛЬЯНОВЫМ побеседовала Диляра ТАСБУЛАТОВА.

-- Сергей, как вы думаете, почему многие с отвращением отворачиваются от этого фильма?

-- Потому, думаю, что любое толкование того или иного произведения искусства всегда субъективно. Даже физиологично, я бы так выразился. Ну не может кто-то видеть на экране, например, операцию на сердце. Обычную благородную операцию на сердце...

-- «Груз 200», по-твоему, в своем роде и есть такая «операция на сердце»?

-- Ну да, «Груз 200» -- столь же некомфортное зрелище...

-- «120 дней Содома» Пазолини, «Ночной портье» Кавани или «Забавные игры» Ханеке -- тоже, я тебе доложу, зрелище не из самых приятных.

-- Вот о том и речь, собственно. Самый употребляемый пример в этом смысле -- Достоевский, дискомфортный, неудобный и «неприятный» писатель. Или, скажем, Кафка... Нет, Достоевский все-таки нам более понятен. Ну, неприятно людям, когда исследуются такие малосимпатичные стороны коллективного подсознательного, такие залежи кошмарного, непознанного, неудобоваримого, как у него. Кому же это понравится? Однако без таких художников, как Достоевский, или там Кафка, или Ханеке с Пазолини и Кавани с Балабановым, народ, как говорил Андрей Платонов, неполон. Тот же Фрейд, который сейчас, извини, кажется слегка даже комической фигурой, оказал таки огромное влияние на развитие искусства -- в той его части, где речь идет о пограничных состояниях человеческой психики. Да и общественной «психики» в том числе...Но обычному человеку, который живет какой-то своей жизнью, это не слишком нужно. Потому что и обыватель, и даже порой интеллигент, интеллектуал ставит знак равенства между искусством и развлечением, хочет получить удовольствие от искусства...

-- Но я знаю людей, получивших от просмотра «Груза 200» огромное удовольствие.

-- Ну, для этого нужно развивать какой-то отдельный аппарат, даже не умственный, а скорее, чувственный. Как слух развивают, как вкус даже, чтобы получать удовольствие от пищи, а не просто ее заглатывать.

-- Нарабатывать некие душевные «мускулы»?

-- По крайней мере я бы очень рекомендовал такого рода гимнастику. Делает жизнь богаче и интересней, повышает ее качество. Ибо произведение искусства (а что «Груз 200» таковым является, я нисколько не сомневаюсь) всегда содержит настоящую тайну. Как все сущностное -- есть же мистика земли, денег, любви. Даже мистика нефти, вернее, даже не мистика, а метафизика, что-то над явлением, что еще предстоит понять и познать. Или, скажем так, такое понятие, как родина. Что это такое? Ну не березки же в самом деле... Можно это пощупать, понять, осмыслить?

-- Интересно, почему именно «Груз 200» так шокировал?

-- Я ожидал такой реакции, она совершенно для меня естественна. Я знаю, что большинство вообще не пойдет смотреть этот фильм, и этому большинству вполне можно простить их равнодушие.

-- Реакция Запада тоже, говорят, была довольно кислой? От России там ждут чего-то более «духовного», очищающего, «светлого»? Так?

-- Я понятия не имею, что у западного человека в голове. Могу, конечно, на эту тему пораспространяться, но это будет просто болтовня. Мне-то как раз кажется, что, наоборот, для Запада более привычный образ России -- мрачный, депрессивный. Это вызывает у них...

-- Злорадство?

-- Да нет, просто больше совпадает с ожидаемым. Как раз образ одухотворенной России -- гораздо более сложная материя. У культурных западных людей есть свой бэкграунд, культурный фон, связанный с именами Чехова, Толстого и Достоевского. Но ведь это все-таки, заметь, далекое прошлое. Что же касается настоящего: я, например, не знаю, с чем связан триумф Звягинцева. Возможно, с тем, что у него в «Возвращении» речь все-таки идет о семейных ценностях, и это протягивает мостик между Россией прошлой, «которую мы потеряли», и нынешней. Но не знаю, не могу сказать за них.

-- Как ты думаешь, «Груз 200» закрывает тему «империи зла»?

-- Если завтра кто-то другой появится, кто расскажет об этой эпохе по-своему, что-то добавит, а что-то переакцентирует, то и слава богу. То есть чисто формально тема пока не закрыта. Но по существу все-таки закрыта. В ближайшем обозримом будущем мало шансов, что у нас появится нечто подобное, нечто такое, что обозначило бы, как это сделал «Груз 200», наше прошлое, будущее и настоящее.

-- Мне кажется, в ХХ столетии кино даже больше, нежели литература, сконцентрировало эпоху со всеми ее катастрофами, ужасами и безумием...

-- Я не культуролог, и вдаваться в какие-то тонкости о наступлении визуальной культуры не стану. Но получается так, что через кино проще и сильнее можно высказаться. Другое дело, что в России это особенно никому не нужно. Как в 2000 году было 50 тыс. потребителей арткино, так и осталось. Я-то надеялся, что со временем глаз разовьется, и количество зрителей, способных получать удовольствие от высокохудожественных произведений, увеличится. Не вышло, ошибся... Притом что я многое предвидел и предсказал в развитии российского кино.

Ибо Россия слишком быстро стала обществом потребления -- безо всякой подготовки. Как девушка, которая от недостатка воспитания и нормальных представлений о любви, полагает, что отдаться сразу двадцати солдатам -- это и есть любовь. Такой вот образ у меня -- может, от недостатка остроумия -- возник в связи с нашим безумием при виде «буржуазных» ценностей -- денег там, развлечений и всего прочего. Когда нет нормальных представлений о том, как надо обходиться и с деньгами, и со всем прочим, и так называемым «культурным досугом», получается вот такое «снесение крыши».

-- Да так всегда было, вспомните, даже у Пушкина тиражи начали падать.

-- А у Тарковского было три миллиона зрителей. Представляете, если бы сейчас «Зеркало» собрало 18 млн долл.? Но это невозможно! Потому что раньше искусство было чем-то большим, чем искусство. Оно было лакуной свободы, при полном отсутствии воздуха вокруг.

-- Забавно, что мрачный «Груз 200» повествует как раз о том времени, когда «Зеркало» собирало полные залы.

-- Да уж.