В темных-темных залах каждая картина высвечивается сильным направленным светом -- на расстоянии кажется, что показывают не живопись, а ее воспроизведение на плазменных экранах. Жестокий материалистический пафос живописи Филонова в этой экспозиции слегка отходит на задний план. Ограниченные темнотой, картины не наваливаются всем скопом на слабую зрительскую душу, наоборот, каждая открывается глазу, позволяя разглядеть в подробностях замысловатую паутину линий и пятен, сложную логику сюжетов, тайну образов, сложных связей филоновского метода с другими направлениями русского авангарда. Чудовищно насыщенная, стремящаяся рассказать все и обо всем, максимально заполняющая пространство холста, живопись Филонова в обычной, светлой экспозиции теснит друг друга и совершенно не уживается с работами других художников. Стремление сделать безразмерным, бесконечным буквально каждый сантиметр, каждую точку картины превращает знакомство с искусством художника в жесткий аттракцион, настоящую борьбу -- магический мир Филонова в равной мере можно назвать отталкивающим и притягательным.

Формально включенная в программу саммита G8, мастерски сделанная выставка не получила ни государственных денег (помог анонимный спонсор), ни высочайшего внимания -- строго ограниченным в передвижении лидерам государств вручили лишь каталоги выставки. Как принято в нашем отечестве, книгоиздатели кинулись из одной крайности в другую -- если раньше (а в некоторых музеях, к числу которых ГРМ давно уже не относится, и поныне) каталогов к выставке было не дождаться -- теперь их выходит несколько. В одном, изданном Русским музеем, как и на выставке, можно видеть только шедевры, принадлежащие государственным музеям. В основном, конечно, именно Русскому -- туда сестра художника, со своими картинами принципиально не расстававшегося, передала большую часть его наследия: почти 400 произведений. В двухтомнике, сделанном издательством «Агей Томеш» много картин из частных собраний, которые осторожные кураторы выставки решили в выставку не включать.

Музыкальное сопровождение выставки обеспечено изобретенным в 1938 году инженером Евгением Мурзиным аналоговым синтезатором АНС -- Александр Николаевич Скрябин -- в современном исполнении. Странная машинка работает как по нотам по черно-белым репродукциям картин Филонова -- извлекая электронные звуки со слегка пугающим мистическим окрасом. Быстро насыщающийся в темных покоях основного пространства выставки взгляд и совершенно замороченные Филоновым мозги на выходе с выставки отдыхают. Здесь зрителей встречает большой синий лев из проекта Вадима Захарова «Момент утопии». Увеличенная игрушка из детства тех, кому давно за тридцать, стоит на сочлененных ножках, подгибающихся на этот раз не при нажатии, а под действием сложной программы. Лев озвучивает автобиографию Филонова 1929 года. Повествуя о важных эпизодах тяжкой жизни художника, он выделывает коленца. Павел Филонов был не просто творцом -- настоящим фанатиком, истовым приверженцем новой власти, совершенно незаинтересованной в таком страстном стороннике. Его жизнь и судьба -- другим страшная наука. Вникший в искусство Филонова лишь в процессе подготовки выставки, Захаров сделал маэстро не слишком серьезное предложение -- оставить ненадолго в покое памятник, который ему по чину полагается уже очень давно, развеять морок и взглянуть на собственное творчество не так серьезно. Как ни странно, получилось -- Филонов вызов принял, признал в царственном животном на подгибающихся ножках своего посланца в современном мире. Другая часть проекта, задуманного артдиректором «Агей Томеш» Арсением Мещеряковым, не осуществилась -- Русский музей не смог договориться об участии в выставке знаменитой американской художницы Дженни Хольцер, возможно, ее неоновые лампы возникнут на следующем этапе экспонирования шоу -- в декабре в Москве в Пушкинском музее.