Old Boy вызвал такой шквал восторженных отзывов, начиная с пресловутой похвалы председателя Каннского жюри Квентина Тарантино (который среди прочего сказал, что был «осчастливлен» этой картиной) и заканчивая более чем лестными отзывами критиков всех крупных газет мира, что присоединять свой скромный голос к этому хору как-то даже и странно. Было уже много поводов рассказать об этом безусловно выдающемся и необычном фильме -- после получения им Гран-при в Каннах, после показа на Московском кинофестивале, после сообщения о том, что Universal Pictures купила права на ремейк и даже ведет переговоры о постановке с Дэвидом Линчем (пока, впрочем, подтвердилось только приглашение корейского продюсера Дон-Чу Кима). Тем не менее раз уж мы дождались выхода картины в широкий прокат, можно дать себе возможность еще раз вспомнить кино, сюжет которого разворачивается, как сильно закрученный канат -- с бешеной скоростью и без задержек, а главный герой, сыгранный бесспорно выдающимся актером Мин-сик Цоем (наши зрители видели его в «Шири» и скоро увидят в «38-й параллели»), оставляет одно из самых сильных впечатлений. При всем этом не берусь рекомендовать этот фильм всем подряд: тут важно оценить свои возможности и, главное, готовность нервной системы преодолевать непривычные для нашего чопорного, советским кино воспитанного сознания сцены натуралистической жестокости. Например, ту, в которой главный герой ест живого осьминога, а тот норовит смазать его по щеке щупальцем. Еще герой дерется молотком, вырывает зубы врагу, отрезает себе язык -- тут, правда, надо сделать оговорку: эти действия нам показывают не до конца, но воображение услужливо их дорисовывает. Если вы готовы все это пережить, идите в кинотеатр и приготовьтесь к зрелищу чрезвычайно агрессивному и увлекательному, с одной стороны, и наполненному очень непростыми смыслами -- с другой. Снятый выпускником философского факультета фильм принадлежит к тому нечастому, но все более модному виду кино, которое может смотреть как самый массовый и неискушенный, так и самый элитарный и подготовленный зритель. Скучно не будет никому.

Что же касается жестокости и насилия, то тут можно сделать поправку на азиатское происхождение зрелища, хотя любопытно сослаться на слова режиссера: «Корейцы невероятно сострадательные люди, они обожают несчастных персонажей такого рода», -- так объясняет он успех героя фильма у соотечественников, отдавших Old Boy предпочтение перед такими хитами, как «Матрица» и «Килл Билл» (в корейском прокате фильм, на производство которого было потрачено около 3 млн долл., принес 35 млн.). По поводу размозженных молотком черепов у него тоже есть объяснение: «В Корее огнестрельное оружие почти полностью запрещено, почти немыслимо представить убийство, совершенное из пистолета. Думаю, поэтому герои корейских фильмов оказываются лицом к лицу и в драке пользуются ножами или кулаками. Не знаю, могу ли я использовать это слово, но такого рода жестокость кажется мне более человечной. Западным же людям это может показаться жестоким, так как такая жестокость более «прямая».

Теперь о том, ради чего всю эту корейскую экзотику стоит терпеть. Как и во многих корейских фильмах, отсутствие привычно дистанцированного отношения к первичным человеческим проявлениям ведет не только к натуралистическому насилию. Простые чувства и эмоции в этих фильмах также обнажены и воспринимаются иначе, чем в фильмах европейских, -- то, что нам могло бы показаться непозволительной наивностью и сентиментальностью, переживается всерьез и с полной верой. В фильме Old Boy сочувствие нарастает столь же интенсивно, как шокирует плотность действия. Мастерство режиссера не позволяет ни на миг расслабиться, движение сюжета абсолютно непредсказуемо, а наслаждение звуковым и визуальным рядом картины столь же плотно и непрерывно, сколь ошарашивающе.

История, о которой уже много говорилось как о неком перепеве сюжета «Графа Монте-Кристо», не имеет с сюжетом Дюма ничего общего. В ее основе японские комиксы манга «Воспоминания об убийстве», сюжет которых стал поводом для собственного сценария Чхан-ук Пака: "Условием контракта было мое право на свободную адаптацию, -- рассказывает режиссер. -- История в фильме начинается точно так же: ничем не примечательный человек похищен и находится в неволе без объяснения причин. Через пятнадцать лет его освобождают, и он жаждет мести. На свободе им манипулирует таинственный персонаж, который предлагает ему некую игру, благодаря которой он узнает, кто его похитил и почему. Я изменил все остальное: диалоги, причину заключения, способ мести».

В фильме Чхан-ук Пака герой по имени О Дэ-Су -- вполне заурядный и несимпатичный мужчина -- за пятнадцать лет заключения в некой странной тюрьме без окон, не имея никаких контактов с внешним миром, кроме телевизора, беспрерывно тренирует свое тело и превращается в чудовищную машину мести. Лицо актера к этому времени напоминает древнюю трагическую маску -- в нем стираются случайные черты довольного жизнью пьяницы и проступает магическая сила обреченной судьбе жертвы. Когда наступает время, назначенное неким неизвестным манипулятором, герой оказывается на свободе и берет след. Поиск неведомого обидчика весьма не прост, но чем более изобретательно и ловко ведет себя О Дэ-Су, тем больше он запутывается в сетях ловушки, которая начинается с его освобождения, а вовсе не заканчивается им. На самом деле нам рассказан миф, по силе и занимательности сравнимый с античным, и не важно, что вместо богов судьбой героя управляет утонченный моложавый яппи.

Более подробно содержание рассказывать было бы предательски по отношению к тем, кто придет смотреть картину.

Однако вот что важно: сколько бы не говорил сам режиссер, задумавший триптих о мести, второй частью которого стал Old Boy, о разных ракурсах и о том, насколько месть вредна или полезна, фильм, в общем, не об этом. Он о том, как ненадежно наше знание о нашей жизни, как опасно полагаться на логические схемы, какие непредсказуемые последствия вызывают наши самые безобидные поступки, и как важно мужественно принять испытание, даже если не понимаешь его смысла. То есть годы, проведенные режиссером в католическом университете, не прошли даром.

Чхан-ук Пак родился 23 августа 1963 года. Закончил философский факультет католического университета в Согане. С 1988-м входит в мир кино. Работает ассистентом режиссера, занимается переводами, рекламой. В 1992-м снимает первый фильм "Луна... это мечта солнца". Фильм провалился. Пять лет Пак работает кинокритиком. В 1997 году снимает свой второй фильм, "Трио". Спустя два года впервые пробует себя в короткометражном кино и делает 26-минутный фильм "Суд" на 35 мм, который был отобран на Международный кинофестиваль короткометражных фильмов в Клермон-Ферран. В основу фильма легли реальные события: 29 июня 1995 в Сеуле обрушился шестиэтажный универмаг Сампун (501 погибший, 937 раненых).

Компания "Мюн-Фильм", купившая права на роман Сан-юн Парка "ДМЗ" (DMZ -- демилитаризованная зона, разделяющая Корею на Южную и Северную), предлагает ему экранизировать его. В 2000 году появляется фильм «Объединенная зона безопасности». Этот фильм получил многочисленные премии на национальных и международных кинофестивалях, среди которых Фестиваль азиатских фильмов в Довиле ("лучший фильм", "лучший режиссер" и "лучший актер").

В 2002 году выходит фильм «Сочувствие господину Месть», показанный в Берлине на «Форуме молодого кино». Картина получилась очень противоречивой, была отвергнута большей частью корейской публики, но фильм получил благоприятные отзывы на фестивалях (среди прочих, Фестиваль Дальнего Востока, Странный фестиваль и Фестиваль детективного фильма в Коньяке в 2003-м, где ему был вручен приз СМИ).

2003 год -- «Олдбой», получивший Гран-при Каннского фестиваля (до «Золотой пальмовой ветви» не хватило одного голоса).