От одного списка книг, выпущенных «Новым литературным обозрением» за последние два месяца, голова идет кругом. Здесь есть все -- как в Греции. Кажется, только музыка пока не вошла в зону внимания издательства, но, уверен, за ней дело не станет. Правда, среди новинок нет книг о моде, запахах и гастрономии, но в этих сферах заслуги «НЛО» и так бесспорны. О прочем судите сами.

Серия Historia Rossica приросла переводами содержательных работ Сеймура Беккера -- «Миф о русском дворянстве. Дворянство и привилегии последнего периода императорской России» -- и Ричарда С. Уортмана -- «Властители и судии. Развитие правового сознания в императорской России». (Книга эта, на мой взгляд, куда содержательнее, чем прославившие автора «Сценарии власти», первый том которых в русском переводе был выпущен «О.Г.И.».) В серии «Очерки визуальности» появились «Девяносто девять писем о живописи» архитектора Александра Раппопорта. Вне этой серии -- «Мос-Анджелес», коллекция баек (искусствоведческих, культурологических и бытовых) другого знатока архитектурных, умственных и прочих мод, автора культовой «Культуры 2» Владимира Паперного. Для киноманов заведена серия «Кинотексты», где вышли «Хроника чувств» немецкого режиссера Александра Клюге, собрание статей любимца «НЛО» Михаила Ямпольского «Язык -- тело -- случай: Кинематограф и поиски смысла» и «Ларс фон Триер: контрольные работы» (записи бесед Антона Долина с прославленным датчанином, его актерами и знакомцами, к которым приклеен сценарий фильма «Догвиль»).

Все, кто интересуется русским «культурным бытом» конца XIX -- начала XX столетий, с пользой прочтут очерки Александра Амфитеатрова (1862--1938), некогда популярного романиста и безусловно отменного журналиста, что в эмиграции отдал обильную дань мемуарному жанру. Амфитеатров писал обо всем, что видел, а видел он многое и многих. На страницах двухтомника, подвижнически собранного Абрамом Рейтблатом (Амфитеатров печатался в разных газетах, а цельную книгу воспоминаний писать собирался, но передумал) и названного «Жизнь человека, неудобного для себя и для других», можно найти портреты Чайковского, Льва Толстого, Суворина, Чехова, а также персонажей безвестных, но по-своему выражающих дух и вкус времени. Двухтомник естественно вписывается в выходящую под кураторством Рейтблата серию «Россия в мемуарах», где едва ли не каждая книга становится отрадным событием.

Прихотливые взаимоотношения Нины Петровской и Валерия Брюсова теперь можно постигать не только по брюсовскому роману «Огненный ангел», где символистский любовный треугольник (Андрей Белый--Петровская--Брюсов) запечатлен на эффектном фоне позднесредневековой Германии, гениальному мемуару Ходасевича «Конец Ренаты» (там впервые роман был дешифрован, а прототипы названы) и ряду ценных статей, но и по первоисточнику -- переписке Петровской и Брюсова за 1904--1913 годы, подготовленной и скрупулезно откомментированной Александром Лавровым и Николаем Богомоловым.

С серии «Научная библиотека» когда-то начинались книжные подвиги «НЛО» (прежде был только одноименный журнал) -- ее очередным (уже 46-м!) томом стал сборник того же Николая Богомолова «От Пушкина до Кибирова. Статьи о русской литературе, преимущественно о поэзии». О Пушкине здесь одна статья, о Кибирове -- две (впрочем, работа о «Пласте Галича» в стихах Кибирова дорогого стоит), к коим прибавлены заметки о Венедикте Ерофееве и Бродском. В отдельный блок сгруппированы работы о Высоцком, Галиче и прочей «авторской песне». Пишет Богомолов в основном о русском модернизме, сочетая страсть (и высокую квалификацию) «архивного сыщика» с глубоким вниманием к смыслу поэтического слова. Читая (перечитывая) работы общего плана (об интеллигентском и антиинтеллигентском началах в русской культуре рубежа позапрошлого и прошлого веков), этюды о поэтических перекличках (Брюсов и Пастернак, Мандельштам и Гумилев) или совсем частные «заметки о русском модернизме», я думал об одном -- об «Истории русской литературы эпохи модернизма», которую мог бы написать Богомолов. Да вообще-то и должен бы.

То есть, конечно, никому Николай Алексеевич ничего не должен. Принято считать, что время наше предполагает не заскорузлые «истории», а «проекты» совсем «других» историй. В том числе творящейся на глазах. Характерный пример -- «Девять измерений. Антология новейшей русской поэзии», призванная убедить нас, что виршетворство в России переживает невиданный подъем. Девять поэтов (и примкнувший к ним критик Илья Кукулин -- инициатор и вдохновитель всех «энэлошных» свершений в пространствах «актуальной литературы») представляют свои команды -- по семь младых пиитов в каждой. 7х10=70. Ну-ка, на вскидку назовите 70 одновременно живших (в любую эпоху) и значимых поэтов. Мне -- слабо. (Даже если речь идет о рубеже 1920--30-х, переходя к четвертому десятку стихотворцев, попадаешь в кунсткамеру.) А вы говорите: «негативная идентичность»!

«Негативная идентичность» (современного русского социума) -- заглавная и сквозная тема статей социолога Льва Гудкова, что составили огроменный том. В рекомендациях Гудков не нуждается, круг его тем очерчен четко (национальные символы и фобии, «чеченский тупик», «русский неотрадиционализм», антисемитизм, кризис образования и т.п.), идеологическая ангажированность видна невооруженным глазом, а многие точные и жесткие диагнозы в конечном счете работают на укрепление той самой «негативной идентичности», которую автор справедливо считает одной из главных бед России и современной русской культуры. Поэтому соседство гудковских инвектив и шапкозакидательской поэтической антологии, как говорится, «производит глубокое...».

О главных удачах «НЛО» в работе с живой современной словесностью -- романе Марины Вишневецкой «Кащей и Ягда, или Небесные яблоки» («Сказки НЛО») и сборнике прозы Евгения Шкловского «Фата-моргана» -- будет говорено особо.