Олег Нестеров -- музыкант, автор песен и руководитель популярной некогда группы «Мегаполис». В настоящее время Олег является руководителем и продюсером независимой звукозаписывающей компании «Снегири». Одно из последних приобретений лейбла -- молодая группа «Ундервуд», авторы и исполнители хита «Гагарин, я вас любила». Хроника записи дебютного «ундервудовского» альбома, которую рассказал нам Нестеров, -- яркий пример того, как «делается» группа и с какими трудностями сопряжен этот процесс.

Вообще говоря, многих наших артистов нужно было «доставать» -- это не были артисты с готовым саундом, концепцией. Крымскую группу «Ундервуд» мы получили в разобранном виде -- два певца и барабанщик. Эти самые два певца -- Ткаченко и Кучеренко -- написали огромное количество песен, которые они и собирались исполнять под гитару. Такому материалу совершенно не подходило столь аскетичное «бардовское» сопровождение, материал явно требовал какого-то ансамблевого оформления! Поэтому пришлось практически с нуля придумывать саунд, аранжировку и так далее. Альбом «Все пройдет, милая» мы писали полтора года -- за это время у песен поменялось почти все, некоторые были просто транспонированы в другую тональность, не говоря уж о смене темпа, это вообще обычное дело. Поначалу было тяжеловато собирать музыку «из воздуха». Достаточно сказать, что целых пять дней мы делали демо-запись группы. 99 процентов записанного в эти дни нам впоследствии не пригодилось вообще: в дальнейшей работе мы опирались на одну из домашних демо-записей «Ундервуда», так называемую «похмельную» запись. (Ее ребята записали в состоянии дикого похмелья, но не об этом речь.) На ней все было абсолютно к месту -- и тональность, и темп, и интонация.

Поскольку состав как таковой у группы отсутствовал, пришлось сотрудничать с сессионными музыкантами. На разных стадиях мы работали с разными музыкантами -- в частности, на альбоме звучит и ритм-секция группы «Моральный кодекс», и гитарист нашего «Мегаполиса» Максим Леонов (придумавший все эти гитарные «соляки»), и другие известные люди. Надо сказать, что сессионных музыкантов приглашают на запись не только новички, даже если группа играющая -- она зачастую записывается с сессионной, более квалифицированной ритм-секцией, чтобы на записи было слышно «дыхание» и «биение» ритма. Сессионный музыкант берет от 50 до 100 долларов за запись одного трека (хотя, по слухам, на отдельных проектах цены доходят до двух сотен). Сюда входит одна-две репетиции плюс запись. В Москве есть около десятка хороших сессионных ритм-секций, играющих в разных стилях. Короче говоря, есть из кого выбирать, и стоит это сравнительно недорого.

Потели над гитарами -- не хотелось, чтобы «Ундервуд» звучал как брит-поп, потому что им больше подходит звучание европейской континентальной музыки. Ну или в крайнем случае австралийской музыки, как тот же Ник Кейв. Так, на «Гагарине» скорость трека была понижена на пять или восемь процентов -- просто замедлили готовую запись и наложили голоса. Стало звучать загадочнее!

Наш рекорд по уничтожению студийного времени -- запись песни «Федюнчик, посмотри «Титаник»», которая замышлялась как летний радийный трек. Всего мы сделали 600 (!) вокальных дублей: 300 исполнил один вокалист, столько же -- второй. Мы приняли соломоново решение: кто лучше споет, тот и попадет на альбом. Все-таки мы не достигли нужного результата -- песня требовала легкости в голосе, хорошего рассказа и хорошего интонирования. Этого не получилось, и, может быть, поэтому песню не взяли на радио, а наши полуторамесячные старания пропали даром.

В общем, ребята учились петь в микрофон уже в студии, и за полтора года они прошли очень хорошую школу. То есть для этого проекта мне была нужна моя собственная студия, где мы могли полностью контролировать процесс. В чужой студии кто бы из «Ундервуда» весь их творческий потенциал тянул клещами?

Кстати, нашему лейблу студия нужна не только для «вытаскивания» новичков. Похожий опыт у нас был с Найком Борзовым, когда делался его альбом «Супермен». Борзов -- профессиональный человек, мультиинструменталист, у которого позади уже было несколько сольных альбомов (не считая тех, что он записал с известной группой с непечатным названием). Но во время записи «Супермена» Найк находился на творческом распутье, и мы решили «плясать от печки», искать для его творчества какую-то совсем новую форму. Для таких вот экспериментальных работ и нужна собственная студия. Кстати, нашу мы начали собирать, когда еще никакого лейбла «Снегири» не было, а была группа «Мегаполис». У нас в группе процессы сочинения и записи всегда шли непрерывно и совместно, поэтому нам нужна была своя студия. После того как поработали в европейских студиях, в частности в известной студии Дитера Диркса, продюсера Scorpions, мы поняли, что действительно главное в студии, а что только кажется главным. Дело в том, что в Европе есть масса студий, оформленных по последнему слову техники, с каким-то сумасшедшим дизайном, все безумно дорого, и все-то в них хорошо, кроме одного -- результат работы нулевой. А есть старые студии, где вековая пыль и штукатурка с потолка сыплется, но из этих стен выходит хит за хитом. Почему? Потому что создание музыки -- это волшебство. То есть нужна аура.