По большому счету сенсаций не произошло. Иначе и быть не могло: обойди оперное жюри кого-нибудь из нынешних конкурсных фаворитов (а они были известны заранее), результаты получились бы скандальными, но все равно никак не претендующими на сенсацию.

Расклад премий, апеллирующий к запрограммированности всей ситуации с номинантами, обращает на себя внимание своим светским соломоновым духом. Такой давно уже практикуется на «Маске».

Лучшим режиссером назван перевернувший тихо или бурно провинциальную русскую оперную жизнь умный, просвещенный, свободный в своих сценических высказываниях, изысканный и острый в своих фантазиях Дмитрий Черняков, амбициозный автор великолепного спектакля «Похождения повесы». Художник по свету Глеб Фильштинский, получивший спецприз жюри музыкального театра, представляет ту же самую команду, сделавшую изящное, многослойное, насквозь европейское представление по партитуре неоклассической оперы Стравинского. Награда за лучшую женскую оперную роль отошла к Елене Вознесенской -- хорошей исполнительнице партии Энн из уже дважды названного здесь восхитительно тонкого и артистичного спектакля Новой сцены Большого театра.

Между тем лучшим спектаклем названа таганкоподобная «Жизнь с идиотом» Шнитке Новосибирского театра оперы и балета.

После подобных масочных решений такие то ли казусы, то ли закономерности уже не раз обсуждались -- в том числе признавалось, что это нормально, что такое вполне может быть. Ну не сочинили лучшие люди лучшего спектакля. Или другой вариант -- просто делятся премии, ничего не имеется в виду. Не забудем, что «Двойное непостоянство» Дмитрия Чернякова получило приз как лучший драматический спектакль.

Страшилочная «Жизнь с идиотом» Генриха Барановского и масочного призера Давида Боровского (лучший художник), поставленная после своих шумных европейских и камерной московской премьер в амбициозном Новосибирском театре, представлялась на «Маске» с большой неофициальной помпой. Постманифест позднесоветского неофициального искусства был поддержан знатной публикой во главе с Виктором Ерофеевым. Главный эффект спектакля, о котором уже было подробно рассказано (см. «Время новостей» от 18 марта), заключался в героическом освоении головокружительно прозаического материала. Поэтому присуждение премии за лучшую мужскую оперную роль Александру Лебедеву (партия Я) выглядит абсолютно закономерно.

Если бы российские оперные сцены и в правду так близко были бы знакомы с оперой ХХ века, как следовало из списка номинантов, зыбучий героизм можно было бы не учитывать. Лучшим спектаклем можно было бы просто назвать черняковские «Похождения». Но пока это не так, жюри, наверное, не могло проигнорировать тяжелый новосибирский труд по переносу на консервативную оперную сцену лет 25 назад авангардистской, а теперь как минимум респектабельной и по драмтеатральным меркам даже устаревшей постановочной эстетики. От чего эта самая оперная сцена пережила неожиданно острые авангардистские ощущения. Нельзя сбрасывать со счетов и стоящие за «Жизнью» мощные человеческие ресурсы с их весом и знаковостью.

Если соревнование оперных художников было острым и победил художник-столп, то соревнование дирижеров в отсутствие Валерия Гергиева вышло на редкость мирным. Выразительная и тщательная работа дирижера Алексея Людмилина по переработке и исполнению оперы башкирского Глинки ХХ века Загира Исмагилова «Кахым-туря» была оценена по достоинству. Думается, хорошему дирижеру, несколько недооцененному в театрах, где он работал последние годы (Новосибирский и Башкирский), «Маска» пристала больше, чем кому-либо другому.

Не ординарно выглядит не присуждение призов первенцу Большого театра по части европейских зрелищ -- спектаклю «Турандот» Пуччини. («Повеса» был вторым и создан был для новой, а не для основной сцены.) Сказалась, видимо, и неоднозначность представления, и то, что постановочная пара ньюйоркцев Франчески Замбелло и Жоржа Цыпина пока считается чужой на московском оперном рынке. К сожалению, не добился награды в номинации «новация» изящный экспериментальный стиль спектакля Маленького мирового театра и режиссера Натальи Анастасьевой «Человек, который принял свою жену за шляпу» пера Майкла Наймана.

В итоге получаем: 1) что старо для драмтеатра, то ново для оперного; 2) что слишком ново для оперного, то пока не ценится жюри и зрителями; 3) вес позднесоветского неофициального искусства больше, чем вес Большой сцены Большого театра и импортных работ на ней; 4) репертуарная политика русских театров настолько не сложилась, что героизм и соломонов дух решений еще долго будут актуальны.

P.S. Премии в разделе «Оперетта/Мюзикл» благоразумно не присуждались. Причина -- отсутствие достойных зрелищ.