27 сентября в центральном выставочном зале Берлина, «Мартин-Гропиус-Бау», откроется выставка «Москва--Берлин. 1950--2000». Выставка под таким названием, но посвященная первой половине ХХ столетия, проходила в 1995--1996 годах. Обозреватель газеты Сергей ХАЧАТУРОВ встретился с Екатериной ДЕГОТЬ, одним из кураторов новой экспозиции, с целью узнать у нее, о чем будет продолжение музейной саги и зачем вообще оно нужно.

-- Как возникла идея продолжения выставочной эпопеи «Москва--Берлин»?

-- Идея когда-нибудь продолжить проект принадлежала, как говорят, еще директору ГМИИ Ирине Александровне Антоновой. Но новый проект все же не является продолжением выставки 1996 года. Тогда было очевидно, о чем выставка: об искусстве двух тоталитарных государств, которые фактически были впервые поставлены рядом. Но Москва и Берлин во второй половине ХХ века -- о чем это, собственно? Когда заместитель министра культуры РФ Павел Хорошилов призвал меня и Виктора Мизиано готовить концепцию новой выставки, нашим первым импульсом был поиск места советской традиции в мировом контексте. Мы все в той или иной степени являемся ее наследниками (выставка говорит о личном прошлом каждого из ныне живущих), и все в той или иной мере чувствуем, что эта традиция не оценена или просто вытеснена из сознания. Отсюда, как мне кажется, много психологических и культурных травм. Однако для западных и, в частности, немецких художников традиция русского коммунизма, троцкизма, авангарда была необычайно важна, хотя для них это была такая же фантазия, как фантазия русских художников о Западе. Так что «Москва--Берлин» -- это несостоявшаяся встреча.

-- Кто именно готовил выставку с обеих сторон?

-- С каждой стороны было по три куратора. С немецкой стороны главный куратор -- Юрген Хартен, человек, долгие годы возглавлявший Кунстхалле Дюссельдорфа, много работавший с русским искусством и очень любящий его -- так, как можно его любить только с позиций романтических либеральных стереотипов о том, что есть свободный, но зашоренный Запад и страшный, но такой привлекательный тоталитарный Восток. Помимо него немецкими кураторами являются Ангела Шнайдер, директор Национальной галереи Берлина, и Кристоф Таннерт, искусствовед из ГДР, ныне возглавляющий дом художника «Бетания», одну из самых интересных экспериментальных выставочных площадок Берлина. С российской стороны главным куратором является замминистра культуры РФ Павел Хорошилов, а кураторы -- это Виктор Мизиано и я. С российской стороны выставка финансируется в основном за счет бюджета.

-- Вы упомянули о советском искусстве, значит ли это, что на выставке будут преобладать официальные произведения?

-- Нет, нисколько. Для меня лично особенно важно было показать, что официальное и неофициальное искусство в СССР, несмотря на огромные различия, являются продуктами советской, точнее, социалистической системы. Такой, какой мы ее знаем в постсталинское время. Об этом времени на Западе мало известно -- знаний о сталинском СССР, как считается, достаточно. Но после смерти Сталина это была уже другая, посттоталитарная страна, где постепенно сформировалось гражданское общество и оппозиция -- в искусстве это был неофициальный круг. И существование этой оппозиции было парадоксальным образом предусмотрено всей системой социализма, где государство фактически спонсировало жизнь своих граждан и обеспечивало им огромный досуг, который они, за отсутствием других возможностей, в основном тратили на творчество и критическую деятельность, на разном уровне -- от чисто бытового до очень серьезного. Неофициальное искусство выросло из той же почвы. Наш андерграунд является продуктом советского экономического строя, в котором художник был избавлен от необходимости примериваться к требованиям частного рынка. Художник, который решал не распространять свои произведения по государственным каналам, оказывался свободен как от давления власти, так и от частного рынка: уникальная ситуация. Тех, кто участвовал в официальных каналах распространения искусства, было гораздо больше, но останутся в истории из них далеко не все, а только те, кто понимал, что занимается не живописью, а неким новым жанром искусства в рамках массмедиа.

-- И кто же попадет на выставку из официального лагеря?

-- Например, Гелий Коржев, художник, прекрасно выявивший природу советской картины. Мы знаем, что в 1921 году конструктивисты приняли прямо-таки указ о том, что картин больше писать не надо, потому что это искусство для богатого частного покупателя, а таких больше нет. И надо делать искусство для масс. Считается, что потом соцреализм вернулся к живописи, но на самом деле этот указ никто не отменял. Соцреалистические картины -- это вовсе не живопись, а скорее кино. И кинематографичность советской живописи, сделанной нередко с помощью фотографий, Гелий Коржев блистательно выявил. К тому же Коржев -- художник с полноценной эстетической и этической программой. Таких художников, реализовавших в творчестве свой личный проект, мне казалось важным найти как в официальном, так и в неофициальном искусстве, хотя в последнем их предсказуемым образом больше.

-- Что же в таком случае покажет немецкая сторона?

-- Своих блестящих мастеров ХХ века: Бойса, Базелица, Кифера. Но важно заметить, что наша выставка финансируется иначе, чем первая, на паритетной основе, поэтому и роль кураторов с обеих сторон паритетна, и это же привело к тому, что между кураторскими командами возникли разногласия. Для кураторов из России оказался важен социально-политический контекст, немцы мечтали о том, чтобы представить автономное произведение на белой стене, свободное от всякой социальной шелухи. Нам в этом виделось что-то рыночное, слегка коммерческое. Я лично с изумлением увидела, что применяю аргументы еще времен первого русского авангарда. Все эти споры были необычайно поучительны для обеих сторон.

-- Выставка «Москва--Берлин. 1950--2000» открывается 27 сентября, а 23 сентября во Франкфурте-на-Майне открывается выставка «Коммунизм -- фабрика мечты», куратором которой является Борис Гройс. Диалог между двумя экспозициями был заранее запланирован?

-- Насколько мне известно, выставка Гройса в основном посвящена довоенному соцреализму, но у нее есть небольшой постскриптум -- работы художников 1970--1980-х годов (Илья Кабаков и другие). Так что наши выставки хронологически продолжают одна другую, и это создает интересную интригу.

-- Когда выставку привезут в Москву?

-- В Москву привезут только материал выставки, но строиться она будет по-другому, и с участием, мы надеемся, вещей, которые в немецкую экспозицию не вошли. В марте выставка откроется в Новой Третьяковской галерее на Крымском валу -- здании, которое само есть памятник интересующей нас эпохи, хотя и очень сложный для работы с ним. Для такого здания необходим дизайнер, и на эту работу согласился Евгений Асс. В московской версии более ясно будет деление на главы, соответствующие разделам каталога: от «Возвышенного» (пламенеющий, предзакатный соцреализм) до «Тревоги» (рефлексии на современную нестабильную ситуацию после разрушения успокоительно четкой стены между западным и восточным блоками). Последний раздел принципиален. Ведь никто подумать не мог, что картина мира, при которой делалась первая выставка «Москва--Берлин», настолько радикально изменится сегодня. Тогда и помыслить себе было нельзя, например, политическое противостояние США и Германии и политическое сближение США и России, что является одной из возможностей сегодняшнего дня. Так что сегодня мы средствами искусства артикулируем это захватывающее политико-интеллектуальное приключение!