«Дурной сон», как назвал советник президента Андрей Илларионов действия российского правительства в отношении Парижского клуба стран-кредиторов, похоже, закончился. Абсолютно беспрецедентное по жесткости заявление Кайо Кох-Везера о том, что России не место в «большой восьмерке», заставило Владимира Путина очнуться и вступить наконец с правительством в содержательный диалог по поводу внешнего долга.

«Россия никогда не отказывалась и не отказывается исполнять свои финансовые обязательства перед кредиторами. Это значит, что мы, с одной стороны, не собираемся в одностороннем порядке предпринимать каких-то мер и действий, но правительство должно будет в самое ближайшее время активизировать усилия по работе с Госдумой и с нашими партнерами по международным финансовым организациям и Парижскому клубу», -- сказал президент на совещании с гг. Касьяновым, Волошиным, Геращенко, Кудриным и Илларионовым. В результате вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин получил поручение решить к середине февраля проблемы выплаты внешнего долга. Его шеф, премьер-министр Михаил Касьянов, уже сообщил, что правительство намерено обратиться в Думу и внести поправки в только что утвержденный бюджет. Минфин сделал в пятницу вполне однозначное заявление: «По результатам консультаций с Международным валютным фондом, кредиторами и Государственной думой Россия примет меры по осуществлению платежей Парижскому клубу».

Глобальная реструктуризация советского долга Парижским клубом была обещана России еще в 1999 году, на саммите «восьмерки» в Кельне, и промежуточная реструктуризация платежей 1999--2000 гг. даже была проведена. Но за это время из России утекло много нефти, в Россию притекло много долларов, и экономическое положение страны стало стабильным до скуки. Правительство же рассчитывало, что платить все равно не придется, и на этом расчете построило бюджет нынешнего года. Объясняя сейчас свою политику, чиновники в свое оправдание говорят: с середины прошлого года, когда началась работа над бюджетом, мы все время получали от кредиторов «позитивные сигналы». Можно, конечно, винить Запад в том, что он выдавал Москве моральные авансы, а теперь круто развернулся в другую сторону.

Но правда в том, что желание добиться успеха на переговорах с Парижским клубом настолько овладело российским правительством, что оно неожиданно потеряло чувство реальности. И рыночная конъюнктура, и независимые эксперты, и даже выражения лиц кредиторов однозначно свидетельствовали: реструктуризации не будет. А «позитивные сигналы» были настолько слабы, что расслышать их могли лишь те, кто очень этого хотел.

Игра, которую затеяло правительство, очень похожа на другую широко известную историю. Сначала -- рискованная финансовая политика, когда доходы замещаются краткосрочными кредитами; затем, когда приходит срок платить, -- заявления в духе «Долги мы признаем и готовы отдавать, но вообще-то мы уже решили провести реструктуризацию, и делайте что хотите». «Мы предпочитаем кэш», -- сказал в свое время глава «Газпром-Медиа» Альфред Кох, который влип в такую же ситуацию с «Медиа-Мостом». И, не получив денег, подверг должника длительному и крайне неприятному судебному преследованию.

Казалось бы, отчего не поучиться гг. Касьянову и Кудрину на ошибках г-на Гусинского? Но нет. Сначала возникла удивительная схема конвертации долга в западные инвестиции, изложение которой в устах разных российских чиновников ни разу не совпало («Можно обменивать активы на активы, можно обменивать пассивы на пассивы, но пассивы на активы -- это фантастика», -- говорит Андрей Илларионов). Потом премьер честно признался, что правительство готово пожертвовать репутацией, но 2 миллиарда долларов не отдаст -- доверие населения дороже. А если вспомнить известную формулу «Если ты должен 10 тысяч -- это твоя проблема, а если миллион -- проблема твоего кредитора», то очевидно: наши 2 миллиарда -- это в понимании Парижского клуба именно 10 тысяч. Наша то есть проблема.

Во сколько России обошлись слова главы кабинета -- трудно даже представить. «Дурной сон», во время которого правительство пожертвовало репутацией (добро бы только своей), будет иметь как минимум три практических последствия.

Во-первых, Россия, которая уже примерно к концу этого года могла вернуть доверие международных инвесторов и выйти на рынки капитала как цивилизованный заемщик, на неопределенное время лишилась этой перспективы. Во-вторых, российский президент Владимир Путин, который стремится к активным действиям на международной арене, отныне будет неудобно чувствовать себя в компании лидеров стран «большой семерки». Наконец, в-третьих, Кремль ухитрился на пустом месте загнать правительство в оппозицию. «Либеральный противовес» кабинету министров в лице Андрея Илларионова вкупе с уже вошедшей в привычку замедленной реакцией Владимира Путина вызывают в Белом доме чувство горькой обиды -- а оно, мягко говоря, не способствует конструктивной работе.

Правительству тем не менее предстоит собраться с духом и как-то выполнить все взятые на себя обязательства по выплатам бюджетникам, армии, пенсионерам, кредиторам -- и, что характерно, не забыть о реформах. Впрочем, хватит ли гордости на реформы?