Если бы президент России Владимир Путин не внес в Думу подготовленный рабочей группой Центризбиркома проект закона "О политических партиях", мы не стали бы вносить свой -- альтернативный. По той причине, что всякий подобный закон для современной России скорее зло, чем благо. И даже наш -- более либеральный, чем президентский.

По поводу официального законопроекта о партиях обычно говорится две полуправды и утаивается одна большая правда.

Первая полуправда в том, что "в России более 180 политических объединений, имеющих право участвовать в выборах, и это много; поэтому закон нужен, чтобы сократить их число". Неправда здесь то, что никто еще не доказал, что многообразие политических организаций само по себе является злом.

Вторая полуправда в том, что деятельность политических партий нуждается в "более четком правовом регулировании. Необходимо установить жесткие правовые критерии для партий, обеспечить прозрачность их финансовой деятельности, подконтрольность соответствия партийной деятельности законам, государственному контролю. Поэтому закон нужен, чтобы появились наконец нормальные партии". Отсюда требования закона о численности партии не менее 10 тысяч членов. О бюджетном финансировании партий. О жестком финансовом контроле со стороны налоговиков. И тому подобное.

Неправда здесь в том, что никогда и нигде еще заморозки на почве не вели к небывалым урожаям. Ужесточение госконтроля в принципе не может привести к развитию общественных институтов, в том числе и партий.

Теперь о большой и остающейся скрытой правде.

Действующий закон "Об общественных объединениях" очень либерален. Он дает возможность гражданам легко создавать и регистрировать общественно-политические объединения. И если за последние годы в России не появились массовые и авторитетные партии -- то это проблема не законодательства, а общества.

Поэтому проблематика закона о партиях вызывает бурю в политическом классе и оставляет равнодушной народ. Для последнего партии всего лишь "игры начальства". Общество глубоко отчуждено от существующих партий (единственное исключение -- коммунисты). Это подтверждают все опросы.

Партии возможны только тогда, когда их строит само общество. Когда общество самоотчуждено от гражданской и политической жизни, партии остаются игрой элиты. В этих условиях "закон о партиях" -- это закон о самоорганизации элиты элитой в интересах элиты.

В предложенном президентом проекте политический класс в своей партийно-думской части надевает на себя суровые вериги. Партии становятся беззащитными перед лицом беспартийной и не привыкшей выбирать средства исполнительной власти. Они дают бесконечное разнообразие поводов давлению на себя и контролю над собой со стороны разнообразных контролирующих ведомств (от прокуратуры до Минюста). Они сами готовят прочную пеньковую веревку, вяжут изысканную петлю и даже готовы накинуть ее на собственную шею. Их поведение по отношению к закону -- главная загадка всей этой истории.

Страх -- слишком примитивное и потому ложное объяснение.

Истинное объяснение глубже. Подлинный мотив действующих лиц состоит в старой как мир сделке. В обмене свободы на сытость.

Несомненно, что принятие закона будет означать для российских партий потерю свободы. Их будет легко контролировать. Легко закрыть. Легко узнать имена спонсоров и закрыть их. Легко снять с выборов за любое ничтожное нарушение регламентов. Одним словом, партии вручат свою судьбу и свободу неподконтрольному им государству.

Но взамен свободы они получат сытость. Новый закон оставит на политической сцене только тех, кто за него проголосовал, то есть нынешние партии. Вход на арену другим игрокам будет наглухо заколочен. Зрителям останется один и тот же состав актеров. Места в Думе будут зарезервированы только для участников сделки. Их будут хорошо кормить (для чего придумано госфинансирование). Партийная борьба примет характер боев одних и тех же бойцов.

Беда в том, что это будут гладиаторские бои. Или оперы крепостного театра. Это будет потешное сражение рабов. Рабов неподконтрольного обществу Левиафана, сыто улыбающегося с трибун Колизея.

Человечество бесконечное количество раз предпочитало свободе сытость. С какой радостью человек сбрасывал с себя приносящую страдания ответственность свободы во имя тихой и сытой радости рабства! Вот только нигде и никогда это не принесло ему подлинного счастья, возможного только в условиях подлинной свободы.