Политическая загадка-анекдот: назовите трех главных мировых лидеров начала XXI века. Ответ: Буш, Блэр и Путин. Да, звучала бы первая буква в фамилии российского лидера чуть звонче, и мудрецы толковали бы о мистике фонетических совпадений. А так им приходится говорить о других тайнах. Утверждают, например, что второе тысячелетие кончилось вовсе не в последний день 1999 или 2000 года, а лет на восемь-девять раньше -- конец эпохи чуть-чуть отклонился от календаря. Ведь именно в 90-х годах ХХ века обозначилось множество принципиально новых явлений и процессов в обществе, экономике и экологии, будь то всемирное потепление, глобализм, новые формы генной инженерии, воцарение Интернета, не говоря уже о крушении коммунизма. Среди менее значительных, но отчетливо новых веяний -- утрата левыми, социал-демократическими партиями Запада привычного облика. Ну мыслимо ли было, в самом деле, представить себе дружбу традиционных лейбористских лидеров, например Тони Бенна или Майкла Фута, с заклятыми консерваторами-республиканцами, скажем с Рональдом Рейганом? Да никогда в жизни! А вот премьер-лейборист Тони Блэр, как сообщила в последнем номере газета The Sunday Times, намерен не только сохранить с Вашингтоном «особые отношения» при новом президенте, но и развить связи с ним до состояния «лично дружеских». Факт налицо: между лейбористами и республиканцами не осталось серьезных идеологических противоречий. К тому же команда Буша-младшего, видимо, и сама уповает на особые связи с Лондоном, хотя бы из-за приверженности планам создания национальной системы ПРО. Для их осуществления необходима поддержка британских островов -- в буквальном смысле, поскольку жизненно важные компоненты системы должны разместиться на Альбионе. Как тут не вспомнить о российском аспекте: в начале года Тони Блэр поразил всех западных коллег смелым, если не рискованным, шагом. Он решился установить личный контакт с Владимиром Путиным, не дожидаясь президентских выборов. Злопыхатели объясняли действия премьера стремлением отвлечь внимание от кризиса во взаимоотношениях с ЕС, но приходится признать, что в итоге он вышел победителем, заработав лавры неортодоксального, наделенного воображением политика. С тех пор формальные и неформальные контакты развивались по крутой восходящей -- вплоть до совместной выпивки без галстуков. Так британский премьер оказался в идеальном положении для посредничества между Бушем и Путиным. Нового американского президента вряд ли удастся отговорить от твердо заявленного им намерения создать систему защиты от ракет. Но свое согласие на это Россия может продать недешево. И британское посредничество действительно может пригодиться. Но для этого российским политикам придется отказаться от некоторых стереотипов ушедшей эпохи: например, представления, что стратегические интересы Москвы требуют непременного вбивания клиньев между партнерами по НАТО. Или что нужно неизменно поддерживать особую позицию Франции -- в противовес американо-британской -- по вопросам европейской безопасности. Раскол и так уже налицо, это создает соблазн традиционных дипломатических игр. Но российских политиков могут постигнуть разочарования, если они будут по инерции руководствоваться опытом прошлого века. Мир ведь на самом деле изменился, и горе тому, кто заметит это слишком поздно.