В издательстве «Вагриус» роман Дубова вышел с надписью на обложке: «Сенсация года. Первый настоящий роман о русском бизнесе». В романе пять частей, каждая из которых названа по имени своего героя -- члена небольшой дружеской компании молодых ученых, в советские времена организующих себе приятный досуг, а с наступлением новых условий научившихся «делать деньги». Каждая часть кончается насильственной смертью героя, так или иначе оказавшегося на пути выстраивания общего Дела. Детективный сюжет и лирические интерлюдии не скрывают почти документальных подробностей реальной борьбы за деньги и власть. За фигурами героев легко угадываются персонажи, известные по телевизионным передачам и газетным статьям, а за «Инфокаром», Заводом и прочими структурами -- реальные прототипы. В главном вдохновителе и координаторе Платоне читатели узнали Бориса Березовского.

Павел Лунгин, режиссер фильмов «Такси-блюз», «Луна-парк», «Свадьба», объявил о своем намерении снять фильм по роману Юлия Дубова. Лунгин известен своей любовью к жестким и прямым решениям, умением находить резкие повороты для актуальных тем. На недавно закончившемся фестивале в Выборге его фильм «Свадьба» был признан лучшим среди игровых, хотя и публику, и часть профессионалов смутило слишком резкое изображение провинциальных нравов. Наиболее радикально настроенные критики обвиняли режиссера в цинизме и склонности к конъюнктуре. Ситуацию усугубляло то обстоятельство, что фильм снят на французские деньги и рассчитан на западный прокат.

Обращение к темам больших денег и криминального русского бизнеса -- темным и загадочным как для самих участников, так и для широкой публики, вполне логично для режиссера, не боявшегося в своих картинах коснуться антисемитизма, нетерпимости, пьяного буйства как свойств национального характера. Если судить по его прежним работам, фильм обещает быть как минимум вызывающим.

О своем отношении к теме романа, его героям и недавнему прошлому отечественной истории Павел ЛУНГИН рассказал нашему обозревателю Алене СОЛНЦЕВОЙ.

-- Вы всегда чувствуете потребности времени, во всяком случае так вы это декларируете...

-- Ну не то чтобы чувствую, но меня современность волнует. Делая свои фильмы, я стараюсь найти ответ на вопросы, на которые пока до конца ответить не могу. Я снимаю фильмы о вещах, которые меня смущают. На которые я сильно реагирую.

-- Для своего нового фильма вы выбрали роман, который, судя по отсутствию реакции, не очень заинтересовал общественное мнение.

-- Просто у нас очень своеобразное общественное мнение. Попробуем судить по тиражам -- уже продано сто тысяч экземпляров, и книга продолжает продаваться. Книга очень интересная, просто она упакована в форму производственного романа. Но главное в ней -- попытка поговорить об изменениях, которые произошли в нас и в нашем обществе за последние пятнадцать лет. Это книга, которая пытается изменить привычный взгляд на это время.

-- В эпилоге сказано, что, хотя главный герой, Платон, как будто остался один, на самом деле он не одинок, поскольку у него есть дело. Но какое дело? Как вы собираетесь показать в кино то, чем занимаются герои? Как найти визуальную форму для тех виртуозных бухгалтерских комбинаций, которые они выстраивают?

-- А что мы знаем о деле, которым занимаются в фильме «Крестный отец»? Это ведь фильм не об игорном бизнесе или проституции. Он о том, как меняются люди. И я собираюсь снимать картину не о том, какое дело герои делают, а о том, как они меняются, как существуют, это должен быть фильм о новых моральных ценностях, возникающих в обществе. Все это пока так зыбко, что трудно формулировать. В советском обществе интеллигентные люди вели себя, как подростки. А что такое ценности подростков? Культ дружбы, культ «своих» и презрение, отсутствие интереса к «чужим». Деление на «своих» и «чужих». Полная отключенность от неизбежностей реальной жизни.

В романе группа из нескольких молодых интеллигентов, знакомых аксеновских мэнээсов, вылезает из своего идеального мира, где дружба есть форма существования, и с началом кооперативного движения начинает жить по законам дела -- экономики, денег. Когда к ним приходят первые деньги, оказывается, что старые подходы, оценки, роли начинают меняться. Оказывается, что интересы дружбы и дела могут не совпадать. Герои вступают в мир почти космической энергии и власти, мир самый увлекательный. Это люди, которые не любят деньги -- они не успевают их потратить, они проводят на работе по двадцать шесть часов в сутки. Чего они хотят? Власти. Возможности влиять на эту жизнь, изменять ее. Они понимают, что для того, чтобы уметь менять мир и жизнь, ты должен измениться сам. Эта книга для меня наполнена грустью, потому что она не судит тех, кто предает и кого предают. В ней нет привычных брезгливых оценок. Есть попытка увидеть реальность, действие тех законов, о существовании которых мы не подозревали. Эти люди идут не к радости, они взяли на себя груз ответственности за большое дело...

-- Но мы не видим реального воплощения этого Дела, результатов деятельности героев...

-- Это как раз тот вопрос, который я пытаюсь себе задать. Может быть, еще рано определять результаты этих лет. Я сейчас много общаюсь с людьми из этой среды, прежде мне не знакомыми, и мне нравится, что они не боятся идти на контакт. Они нуждаются быть понятыми... Относятся к себе как к людям, которые борются с какой-то инерционной, страшной, вечной машиной. Готовы ко всем издержкам. Они рискуют, нарушают законы... Если что-то станет между ними и делом, они могут уничтожить человека хотя сами, пожалуй, не убивают. Главное, что о них не сказано, что они -- люди дела, они разгребают «авгиевы конюшни».

-- Люди дела или люди власти?

-- Не знаю, и думаю, они сами не понимают, где кончается одно и начинается другое. Из-за невероятной нашей политизированности процесс делания дела невольно выталкивает на уровень власти. Но они чувствуют себя призванными.

-- Меня удивила в романе инфантильность в описании любовных сцен. Подростковое отношение к любви, идеализирование природы партнерских отношений мужчины и женщины, поверхностная романтизация.

-- Да, это целиком мужской мир. Женщины условны. Хотя, может быть, именно в душевном отношении герои остались «замороженными мальчиками», сохранив то юношеское состояние, с которым они вошли в эту жизнь. Все изменилось, а душевная сфера осталась недоразвитой. Они махнули пространство, которое в нормальном обществе проходят за двести лет.

-- На какой стадии находится сценарий?

-- Сейчас над сценарием я работаю с соавтором -- это совсем молодой человек, выпускник ВГИКа, пишет он очень хорошо. Не хочу пока называть его имени. Сделано несколько вариантов. По жанру картина должна быть максимально реалистической. Я хочу отказаться от своего обычного гротеска, полета фантазии, сделать фильм в документальном стиле. Поэзия кино в конкретности, в точности деталей, жестов, слов. Я хотел бы снять фильм о том, как в России происходили печальные, мучительные, но неизбежные перемены. О том, что те, кто их делал, не палачи, а может быть, такие же жертвы. О том, что те, кто боялся запачкаться, неизбежно отпадали. Это трагическая история.

-- Пожалуй, это будет первая попытка в кино разобраться, что произошло в реальной жизни, там, где, собственно, и принимались решения, где начинались изменения, повлиявшие в результате на всех. Вы попытаетесь соотнести рассказанную историю с реальными людьми? С Березовским, с его товарищами, которые под довольно прозрачными псевдонимами выведены в романе? Вы, кстати, с ними знакомы?

-- С Березовским я не встречался. Но я не собираюсь делать политический фильм. Я снимаю картины про душу, про то, как ее теряют и обретают заново. Мне кажется, что теперь нужно сделать шаг от реальности к мифу. Забыть на минутку о реальных людях, перейти на другой уровень осмысления. Забыть про реального Березовского, ЛогоВАЗ, про конкретные пирамиды, подумать о сути. Мне кажется, что пришла пора перестать относиться ко всему, что с нами произошло, как к какому-то заболеванию, гриппу. Признаки взросления -- это не симптомы болезни. Мы не могли дальше жить в государстве, где на нас с неба падают дары или наказания. Мир вокруг нас движется усилиями небольшого числа предпринимателей. Идет своего рода богоборческий процесс. Вот Прометей начал с того, что украл огонь, то есть стал вором, обманул богов. Можно сказать, что он неверно приватизировал огонь. За это понес наказание. Да, такие люди мне симпатичны, я люблю людей, которые делают жизнь, меняют этот мир. Они не только берут, они себя не жалеют, не жалеют своих близких. Мне они бесконечно интереснее обывателей, которые вздыхают о замечательных временах, когда они знали, что на Восьмое марта и Седьмое ноября дадут паек, и это была радость. Я опять подставляюсь, меня будут обвинять в аморальности, цинизме... Но это мой путь...

-- Вы пытаетесь реабилитировать своих героев?

-- Как я могу реабилитировать град, дождь. Странно хотеть жить в мире, где не идет град, хоть он и бьет по голове. У перемен есть внутренняя неизбежность. Я чувствую, наше время -- болевое, и для этих людей тоже. Они несчастливые люди. Но само время -- счастливое с точки зрения новых возможностей. Это как с велосипеда пересесть на самолет.

-- Как вы собираетесь подбирать актеров?

-- Могу сказать, что будет много новых лиц. Мне странно, что в кино почти все работают с одними и теми же актерами. Новые идеалы, новый тип героя не может выражать человек, запечатлевший типы прошлых лет.

-- Кто будет финансировать этот фильм?

-- Пока не знаю. Очевидно, что после успеха «Свадьбы» за мой новый фильм возьмутся французы. Продюсер останется тот же. Найдутся деньги в России -- хорошо. Но меня устраивает необходимость делать фильм с небольшими деньгами. Тогда ты все время должен преодолевать нехватку материальных средств изощрением языка кино.