Издалека афиша фильма Кертиса Хэнсона «Восьмая миля» вызывает ассоциации вполне однозначные. Некий молодой человек сидит на корточках и набивает заранее освобожденную от содержимого папиросу недвусмысленной растительной массой. Типичная картинка из-за кулис уличного цирка, одинакового что в Южном Бронксе, что в Северном Бутове. Но если приглядеться, то станет ясно: наркотический флер здесь ни при чем. В руках у молодого человека не косяк, а авторучка, смешанная с табаком марихуана превращается в буковки, бисерным почерком выписываемые на ладони.

Молодой человек, явленный на афише, а потом и на экране, -- Эминем. Белая ворона в антрацитовом универсуме мирового хип-хопа, недопесок Маршал Мэзерс III, охальник и скандалист с дурной славой, бесценных слов мот и транжира. Но прежде всего -- поэт. Этим и интересен.

Вопреки общепринятому мнению, Эминем появлялся на киноэкране и раньше -- в крошечных камео, на которые его приглашали балующиеся кинопроизводством рэп-закадыки во главе с Доктором Дре. Но для того, чтобы во весь голос заявить о себе как о киноактере, ему нужна была «Восьмая миля». Картина о Джимми Смите-младшем по прозвищу Кролик -- типичном представителе белого отребья, гробящем лучшие годы своей жизни в потрепанном трейлере непутевой мамаши (феноменальная Ким Бэйсингер, в случае с Кертисом Хэнсоном, некогда вернувшим ее в большое кино своими «Секретами Лос-Анджелеса», нашедшая абсолютно своего режиссера). Принимающем участие в рэп-схватках, на которых он зачастую оказывается единственным альбиносом не только среди участников, но и среди зрителей (Восьмая миля, вынесенная в заголовок, -- это шоссе, отделяющее Детройт от пригорода, а черных от белых.) Скрывающемся от атонального грохота окружающего мира в наушниках плеера, где монотонно бултыхается ритм, на который Кролик кладет свою бесконечную историю одиночества. В общем, о таком пареньке, каковым, судя по всему, был сам Эминем, покуда не стал он предземшара по части мизантропических речитативов и миллионером, получив семь «Грэмми» и пойдя по рукам в виде пластмассовых куколок с бензопилой в руках и хоккейной маской на челе.

Говорить о сюжете излишне: с Эминемом в Голливуд вернулся архетипический киномиф о терпении и труде, прославленный «Лихорадкой субботнего вечера», «Рокки» и «Флэшдэнсом». Схема без принципиальных изменений, но к чести «Восьмой мили» скажем: хотя слово «контракт» произносится уже на пятнадцатой минуте, но во главе угла стоят все-таки не деньги, а уверенность в себе и чувство собственного достоинства. А уж финал картины, когда Кролик на пике уличной славы уходит обратно, в родной штамповочный цех, и вовсе отсылает к стандартам не капиталистического, а самого что ни на есть нашего реализма и напоминает развязку отечественной комедии «Ар-Хи-Ме-Ды!», где участники популярного вокально-инструментального ансамбля не попались в ласковые сети районной филармонии, а стали заниматься музыкой без отрыва от производства.

Становление молодого штамповщика выглядит если и не потрясающе, то уж во всяком случае достойно. Но не идеи здесь главное. А совершенно роскошно воссозданная среда. Мир окраины некогда могучего индустриального города. Раньше в голливудских фильмах Детройт был оплотом коррупции, столицей героических полицейских подвигов и обителью финальных схваток на заброшенных фабриках, городом Робокопа и Джексона по кличке Мотор. Отныне он навсегда превратился в Детройт-Рэп-Сити, место, где рафинируется стиль «белого отребья». Кино это встречаешь по уму, а провожаешь по одежке -- да какой! Обилие крупных планов позволяет рассмотреть не только поры на лице плохо питающегося Кролика, но и фактуру его свитера, потертые швы бесформенного балахона, майки, надетые одна на другую в стиле «из-под пятницы суббота». По отдельности все эти вещи достойны в лучшем случае благотворительного мешка для Армии спасения. Но собранные вместе в верном сочетании (каковое не под силу профессиональным стилистам, однако ведомо любому трудному подростку) они производят сногсшибательное впечатление. И не зря Кролик в одной из сцен старательно стирает шнурки кроссовок: он знает, что в этом мире на самом деле имеет значение. Внешний вид героев адекватен продуцируемым ими рифмам и ритмам. И «Восьмая миля» воспринимается не как социальная драма, а как оживший журнал уличной моды. Энциклопедией стрит-стайла, производящей впечатление куда большее, чем откутюрные дефиле грядущих фаворитов «Оскара».