В новом выставочном зале в Денежном переулке -- филиале Музея А.С. Пушкина -- квартира Андрея Белого и галерея «Ковчег» показывают фотосерию Александра Потресова «Гибель Арбата». Сам фотограф, скончавшийся в 1972 году, имел квартиру в окрестностях старой улицы. Был арбатским старожилом. Все, что творилось с этим районом, начиная с 60-х годов, Потресов мог наблюдать буквально из окна своего дома. Он и наблюдал, взяв в руки фотокамеру. Только не рассчитывайте прийти на выставку и поностальгировать там. Перед вами не вариации на тему утраченных интеллигентских мифов, а страшная в своей безыскусной простоте «хроника объявленной смерти», документация уничтожения района, того самого, что уступил место будущему Калининскому проспекту. Его когда-то называли Собачьей площадкой, помните?

Один пасмурный день 1964 года. В кадре военная техника. Хмурые граждане в кепках. Зона вокруг Дома архитектора на Новинском бульваре оцеплена. Подрывники готовятся. Дом еще стоит. Другой пасмурный день 1964 года. Хмурые граждане в кепках. Милиционер с тяжелым подбородком. Неотличимый от Шурика-Демьяненко очкарик с худой шеей, «физик-лирик» 60-х. Все напряженно глядят мимо объектива. До взрыва Дома архитектора на углу Новинского бульвара и Кречетниковского переулка остались считанные секунды. Тот же пасмурный день 1964 года. Клубы дыма. Смазанные силуэты. На переднем плане бегут люди с перекошенными лицами -- свидетели взрыва Дома архитектора. День тот же или следующий. Такой же пасмурный. Такой же «межсезонный». Одинокий пожарный пустил струю на дымящуюся развалину, из вспоротого брюха которой торчит то, что когда-то было комнатами, библиотеками, лекториями. Дома архитектора больше нет. Вокруг пепелища все те же хмурые граждане в кепках.

Если не знать, о чем, собственно, речь, можно подумать, что мы смотрим современную хронику бомбардировок Белграда или Грозного. Испуганные люди сбились в стаи. Словно слушают радиопредупреждения о налетах. Клубы дыма. Развороченные внутренности домов. Бесстрастный объектив репортера оставляет мало шансов для рефлексии. Только шок и боль. Пропала жизнь -- ушла из этих мест. И не вернется. А дух арбатского «дворянства»? Он стал коммерческим брендом для «офонаревшей» улицы, на которую с нескрываемым ужасом смотрит бронзовый Окуджава.