Радиодиджеи постоянно заводят: «Оставайтесь с нами! Вас ждет куча музыки!» Даже как троп «куча музыки» -- слишком вещь в себе. Представить зрительно решительно невозможно. Сотрудники Третьяковской галереи во главе с Галиной Андреевой с этим не согласны. Потому и собрали кучу экспонатов, напоминающих о звуках и мелодиях. Проект назвали «Звук и Образ. Музыка в русском искусстве XI--XX веков». Его цель: показать музыкальную основу творческого мышления художников. Экспонатов более 500 из двадцати четырех музеев России. Среди музеев и Русский в Петербурге, и Таганрогский, и Красноярский, и Суздальский, и Рязанский, и Пермский, и Новгородский, и даже Национальная галерея Республики Коми. Труд третьяковцев велик есть. Это бесспорно. Однако вопрос: какой режиссерский принцип надо выбрать, чтобы навести порядок в голове зрителя? Чтобы он понял сверхидею упомянутой «кучи»? Я бы, вслед за Кандинским и Скрябиным, предпочел принцип ассоциативный. Звуковая и световая волны. Пульсация цвета в музыке и звука в красках. Киноварь в древних иконах и в литургической музыке Рахманинова... Согласен, реализовать этот принцип внутри выставки очень трудно. Больше риска провалиться. Касания должны быть легкие, но точные, а экспозиционная изобретательность -- за гранью возможного. Мудрые научные сотрудники ГТГ предпочли принцип нарративный. Начинается все разделом «Пусть язык твой поет», названным словами богослова Василия Кесарийского. Иконы, стихирарь, гусли XI века, найденные при раскопках в Новгороде. Следующий раздел -- «Рождение музыки». Расписные античные статуэтки, амфора и античный миф в полотнах русских неоклассиков XIX века, от Александра Иванова до Федора Бронникова. Далее -- забавные кунштюки раздела «Музыкальный театр и светская жизнь XVII -- начала XIX века». Знакомый по сказкам Андерсена механический соловей в золотой клетке. Восковая модель оркестра. Танцующие куклы в музыкальной шкатулке. Восхитительны маскарадные сани 1764 года из собрания Исторического музея. Они созданы для масленичных и святочных катаний императрицы Екатерины II итальянским мастером Джузеппе Бригонци. Повозку облепили смешные существа: арлекин, обезьяны. Сзади сидит кукольный кучер. К причинному месту приставлена гитара -- лавка для человека свиты.

Другие разделы («Музыка и жизнь», «Музыка -- муза живописи») обрамляют условный центр экспозиции -- реконструкцию музыкальных салонов Золотого и Серебряного веков. Веера, стулья со спинкой-лирой, фортепьяно-жираф, фарфоровые фигурки, картинки с музицирующими дамами и непременная гитара. Осталось только выставить свет, привезти технику, пригласить Эльдара Рязанова и вперед... «Жестокий романс». Часть вторая.

Самый унылый раздел -- «Портреты музыкантов». Кажется, всем русским передвижникам медведь на ухо наступил. В репинских «славянских композиторах» (на выставке показывают графические этюды, живописный вариант висит в фойе Большого зала Консерватории) музыкального вдохновения не больше, чем в его же чиновниках Государственного Совета. Счастливым исключением оказался репинский шедевр «Мусоргский», но его на выставке нет.

Основой живописного языка музыка была далеко не для всех художников прошлого. И тех, кому удавалось «пропеть» свои творения, тоже немного (предполагаю, что к ним относятся древнерусские мастера, мелодические неоклассики -- Александр Иванов -- и вспоровшие звуком плоть краски авангардисты). В экспозиции львиная доля работ мастеров XIX века. Большинство -- добросовестные иллюстрации модной темы музицирования, хорошие и приятные рассказы в картинках (ведь не считать же «музыкальной основой творческого мышления» сам факт изображения в картине гитары, скрипки или арфы). Хорошим и приятным рассказом о музыке в искусстве стала и новая выставка. Ее верхняя хронологическая граница -- 1930 год. Следующий музыкальный проект ГТГ будет посвящен «звуку и образу» в актуальном искусстве. Тогда и споем, и спляшем.