11 июля 1929 года Совет народных комиссаров (СНК) на основании решения политбюро ЦК ВКП(б) принял постановление «Об использовании труда уголовно-заключенных». Документ предписывал создать сеть лагерей в отдаленных районах страны с целью их колонизации и разработки «природных богатств путем применения труда лишенных свободы» -- так возник ГУЛАГ. С этого момента и до смерти Сталина экономическое развитие СССР стало напрямую зависеть от успехов карательной системы, поставлявшей практически бесплатную рабочую силу для «великих строек социализма».

«Мест и пространства у нас достаточно»

Система, при которой параллельно существовали места заключения для политических противников режима и для обычных уголовных преступников, зародилась в первые годы советской власти, когда действовали чрезвычайные комиссии. Тогда же постепенно стало правилом содержание заключенных преимущественно не в тюремных, а в лагерных условиях, то есть в удалении от городов и с непременной обязанностью трудиться. Уже в 1918 году Наркоматом юстиции РСФСР были сформулированы основные принципы пенитенциарной политики: обеспечение полной самоокупаемости мест заключения (когда доходы от труда заключенных превышают расходы на их содержание) и полного перевоспитания осужденных. В более поздние годы это стало называться «перековкой». Созданные еще в 1919 году лагеря принудительных работ -- концентрационные лагеря (именно так они именовались в партийно-чекистской документации первых лет советской власти) возникли еще во время Гражданской войны. Формально они принадлежали НКВД РСФСР, однако фактически ими руководили чекисты -- тем более что председатель ВЧК Феликс Дзержинский одновременно занимал пост наркома внутренних дел. Дзержинский прямо ставил задачу заниматься «организацией принудительного труда (каторжных работ) -- лагерей, с колонизацией незаселенных мест и с железной дисциплиной: «мест и пространства у нас достаточно». Мест и пространства на одной шестой части суши действительно было достаточно -- как и большевистской изобретательности. Постепенно советское руководство, создавая и апробируя невиданный в мировой пенитенциарной практике вид лагерей, сформулировало три их основные функции: 1) изолировать реальных и потенциальных врагов режима (а также просто недовольных им); 2) занять этих людей "общественно полезным" трудом; 3) колонизировать остро необходимые для развития промышленности регионы, куда в силу их специфики (Север, тайга, тундра, степи с неблагоприятным климатом и т.п.) практически невозможно было послать вольнонаемных работников -- им требовались хотя бы минимально пригодные для жизни условия труда. С «врагами» же можно было не церемониться.

Днем возникновения лагерной системы можно считать 13 октября 1923 года: постановлением СНК СССР в этот день был образован Соловецкий лагерь особого назначения -- знаменитый СЛОН. Предназначался он для изоляции врагов советской власти. Из постановления «Об организации Соловецкого лагеря принудительных работ», подписанного зампредом Совнаркома Алексеем Рыковым, после смерти Ленина в 1924 году возглавившим СНК (а в 1938 году расстрелянным и реабилитированным лишь полвека спустя):

«Москва, Кремль. Организовать Соловецкий лагерь принудительных работ особого назначения и два пересыльно-распределительных пункта в Архангельске и Кеми. Организацию и управление указанными в статье первой лагерем и пересыльно-распределительными пунктами возложить на ОГПУ. Все угодья, здания, живой и мертвый инвентарь, ранее принадлежавший бывшему Соловецкому монастырю, передать безвозмездно ОГПУ. Обязать ОГПУ немедленно приступить к организации труда заключенных».

Итак, всю «оргработу» партийно-правительственный аппарат возложил на ОГПУ -- Объединенное государственное политуправление. (Возникло по постановлению президиума ЦИК 15 ноября 1923 года вместо упраздненной ВЧК.) При ОГПУ было создано Главное управление трудовых лагерей и трудовых поселений, которому подчинялись ИТЛ -- исправительно-трудовые лагеря, которые Александр Солженицын назвал «истребительно-трудовыми».

Из «Положения о Соловецких лагерях особого назначения ОГПУ»: «Соловецкие лагеря принудительных работ особого назначения организованы ОГПУ для изоляции особо вредных государственных преступников, как уголовных, так и политических, деяния коих принесли или могут принести существенный ущерб спокойствию и целостности Союза Советских Социалистических Республик».

Соловки стали опытной площадкой для обкатки большевистского террора. Соловки и далее -- везде. Вот статистика численности заключенных, приведенная в альбоме, подаренном Кирову управлением Соловецких лагерей и хранящемся ныне в музее его имени: «1923 год -- 3049 человек. 1925 год -- 7727 человек, 1927 год -- 14 810 человек, 1930 год -- 53 123 человека, 1931 год -- 71 800 человек». А в 1937 году здесь было расстреляно 1818 заключенных. К этому времени Соловецкий лагерь был реорганизован в Соловецкую тюрьму особого назначения. Сокращенно СТОН.

В 1929 году на Соловках побывал Горький в сопровождении большой свиты людей в кожанках. Пообщался с заключенными, порой даже и без свидетелей, побывал в мастерских, в культурно-воспитательной части, в казармах-бараках. (О его посещении осталось много воспоминаний -- в том числе «соловчанина», академика Дмитрия Лихачева, -- опубликованных уже в 90-е годы). Восхитился местным социальным фольклором, созданным преимущественно интеллигентами, сидевшими в основном даже не за убеждения, а за происхождение. Писателю особенно понравилась шутка, опубликованная к стенгазете к его визиту: «К нам Горький приехал. Говорят, на десять лет». Вернувшись, написал в «Известиях» очерк, резюмировавший: «Мне кажется, вывод ясен: необходимы такие лагеря, как Соловки». Видимо, очень не хотел Алексей Максимович, чтобы шутка стала былью.

А вот политически «правильный» вывод его очерка оказался весьма созвучен вызовам времени -- он как бы «олитературивал» постановление СНК «Об использовании труда уголовно-заключенных», изданное как раз в 1929-м. А издевательская надвратная агитка, встречавшая конвои, прибывавшие на Соловки, стала, по сути, девизом не только «воспитательно-карательной» пенитенциарной структуры, но и сталинской социально-экономической системы в целом:

«Здесь, пройдя через горн очистительный,

Через бодрый, сознательный труд,

Вы поймете, что путь принудительный

Есть единственный правильный путь».

Первые опыты

Мощная волна террора, связанная с форсированием темпов индустриализации и началом коллективизации -- насильственным созданием колхозов, -- превзошла первоначальные планы увеличить численность лагерного контингента до 50 тыс. человек. В течение полугода были арестованы и высланы как «кулаки» десятки тысяч крестьян. Одновременно с созданием «кулаческих» спецпоселений резко увеличилась численность заключенных во вновь созданных лагерях. По опубликованным данным на 1 января 1930 года, она составила почти 180 тыс. человек.

24 апреля по приказу ОГПУ было образовано управление лагерями. Первым начальником этого управления стал бывший латышский стрелок, чекист «первого призыва» Федор Эйхманс. На Эйхманса, в ведение которого были отданы все лагеря ОГПУ (Северный, Сибирский, Казахстанский, Среднеазиатский и др.), выбор пал отнюдь не случайно: с 1923 года он занимал должность начальника Соловецкого лагеря особого назначения. И «прославился» там чрезвычайной жестокостью и несгибаемым педантизмом во всем, что касалось карательного аспекта лагерного режима. (Успешное руководство УЛАГом Эйхманса не спасло: его расстреляли в 1938-м. Реабилитировали в 1956-м.) Первое упоминание собственно о ГУЛАГе (Главное управление лагерей) можно найти в приказе ОГПУ от 15 февраля 1931 года. Перед руководством ОГПУ встала проблема хозяйственного использования многотысячного «контингента» -- руководящие указания партии и правительства нужно было выполнять: задача осложнялась тем, что никаких документов, регламентирующих или организующих этот процесс, еще не существовало. Начался разнобой -- ссыльных крестьян в качестве бесплатной рабсилы отдавали на предприятия других ведомств, в основном на лесозаготовки. Лагерные заключенные использовались преимущественно на различных стройках. Зачастую руководство лагерей самостоятельно, без централизованных разнарядок, заключало договоры с предприятиями и поставляло им рабочую силу. Но это бюрократическое творчество порождало повсеместную неразбериху -- иногда обеспечить производственные «заказы» не было возможности, поскольку зэки были отправлены на выполнение ранее санкционированных заданий, а порой, наоборот, целые вновь созданные лагеря неделями сидели без работы из-за отсутствия таковой. Впрочем, «лафа» быстро закончилась -- начались великие стройки.

Определяющее воздействие на формирование так называемого феномена «экономики ГУЛАГа» оказало решение о строительстве Беломорканала (ББК), небезосновательно носившего имя Сталина. Возведение этой транспортной системы было завершено фантастически быстро -- за 18 месяцев: такой срок отвел для этого лично вождь всех народов. За невыполнение его можно было получить совсем другие, многократно большие сроки. Солженицын приводит красноречивое сравнение: «Панамский канал длиною 80 км строился 28 лет, Суэцкий длиной в 160 км -- 10 лет, Беломорско-Балтийский в 227 км -- меньше двух лет». Как свидетельствуют опубликованные архивные данные, на строительстве было занято более 100 тыс. заключенных. Смертность там в различные периоды колебалась от 10 до 25%.

Впервые на практике были продемонстрированы «преимущества» лагерной экономики: возможность быстрого сосредоточения в нужном месте значительных контингентов рабсилы, ее неограниченной эксплуатации в любых условиях, возможность «гнать план», не считаясь с человеческими потерями. Эти потери немедленно восполнялись новыми многотысячными этапами, приходившими после очередных политических процессов и чисток, тем более что «социалистическое соревнование» по поиску и разоблачению разнообразных шпионов, вредителей, антисоветских агитаторов, изменников Родины шло полным ходом. Невыполнение плана по выявлению «врагов народа» сулило недостаточно бдительным «искателям» четкую перспективу пополнить их ряды.

Лагерная экономика

На Беломорканале обкатывались методы организации работы последующих крупных объектов ГУЛАГа, набирались опыта и делали карьеру руководящие кадры. 11 ноября 1931 года политбюро приняло решение образовать «для форсирования разработки золотодобычи в верховьях Колымы» спецтрест «Дальстрой». Год спустя решением политбюро в ведение ОГПУ было передано строительство канала Москва--Волга, того самого, по которому с песнями плывут в столицу на пароходе «Иосиф Сталин» в 1936 году герои знаменитой советской комедии «Волга-Волга». (В 1935 году на его строительстве трудилось более 190 тыс. заключенных.) Тогда же началось строительство легендарного БАМа -- Байкало-Амурской магистрали, растянувшееся, правда, на десятилетия, до брежневского застоя (к 1935 году на его строительстве было занято около 150 тыс. зэков). В 1932-м был образован Ухто-Печерский трест ОГПУ -- для добычи угля и нефти и освоения других ресурсов Печерского бассейна. 63 тыс. сиблаговцев строили дороги и выполняли другие работы для нужд металлургических предприятий. 60 тыс. дальлаговцев строили железные дороги и судоверфь в Комсомольске-на-Амуре...

Перед ОГПУ (а затем и перед его преемниками) была поставлена задача снять с государственного бюджета бремя расходов на содержание осужденных посредством перевода лагерей на самоокупаемость. Таким образом, советские лагеря стали гигантскими хозяйственными предприятиями, основанными на принудительном, практически неоплачиваемом дармовом труде заключенных. Появление абсолютно бесправной рабочей силы развращало и без того далекий от совершенства, основанный на «ничейной» собственности экономический механизм страны. Постепенно все более входя во вкус, партийно-государственное руководство сочло целесообразным «в интересах индустриализации страны» бюрократически закрепить систему принудительного лагерного труда под нужды планово-социалистической экономики. Были организованы специализированные гулаговские управления, занимавшиеся железнодорожным строительством, лесной и тяжелой промышленностью, другими важнейшими отраслями экономики Советского Союза. Лагерная экономика с начала 1930-х годов стала главной опорой советской системы хозяйствования, на чем, в сущности, и держалась сталинская модель социализма.

10 июля 1934 года ЦИК СССР принял постановление «Об образовании общесоюзного Народного комиссариата внутренних дел СССР», в состав которого вошло ОГПУ СССР, переименованное в Главное управление государственной безопасности (ГУГБ).

НКВД объединил под своим прямым началом все карательные органы, и ГУЛАГ вобрал в себя все лагеря, колонии и тюрьмы страны. При этом лагерное ведомство продолжало разрастаться и решать все более многообразные задачи хозяйственного строительства. 4 января 1936 года был сформирован инженерно-строительный отдел НКВД, 15 января 1936-го -- управление особого строительства, 3 марта 1936-го -- Главное управление строительства шоссейных дорог (Гушосдор). В ведении НКВД находились такие предприятия, как Главное управление по строительству горно-металлургических предприятий, Главгидрострой, Главпромстрой, Дальстрой (Главное управление строительства Дальнего Севера) и др.

С 1 января 1937 года по 1 января 1939 года контингенты ГУЛАГа выросли с 1 млн 200 тыс. человек до 1 млн 700 тыс. (При том, что в тюрьмах содержалось еще более 350 тыс. заключенных.) Несмотря на столь ощутимый -- полумиллионный -- «прирост населения», экономика самого могущественного ведомства страны переживала упадок. Предприятия, подведомственные НКВД, были дезорганизованы арестами их руководителей, массовыми расстрелами и резким ростом смертности заключенных. Планы капитального строительства, спущенные партийно-правительственными органами, не выполнялись, что влекло очередные витки репрессий и, как следствие, еще больший кризис.

«Генеральную линию» отношения власти к заключенным как к экономическому ресурсу выразил лично товарищ Сталин, в 1938 году выступивший на заседании президиума Верховного совета СССР и заявивший по поводу существовавшей тогда практики досрочного освобождения заключенных, преимущественно «социально близких», не политических даже: «Мы плохо делаем, мы нарушаем работу лагерей. Освобождение этим людям, конечно, нужно, но с точки зрения государственного хозяйства это плохо». Выводы, разумеется, были сделаны мгновенно.

Нарком внутренних дел Лаврентий Берия провел «административные реформы». Он отменил так называемые зачеты дней: теперь за сверхурочную и сверхплановую работу уже нельзя было получить досрочное освобождение. Разумеется, это стабилизировало численность рабсилы, но напрочь уничтожило единственный действенный стимул повышения производительности в экономике ГУЛАГа. Вместо поощрительного стимулирования «созидатель» Берия ввел карательное -- «саботажников» лагерного производства осуждали на дополнительные сроки и даже на расстрел. Попасть в число саботажников было просто: достаточно оказывалось не выполнить норму. Так, например, в 1939 году, докладывая об итогах работы в 1938-м, руководство Дальстроя отмечало: «Из числа лагерников более 70% не выполняет задаваемых норм, причем около половины из этого числа выполняют нормы не более чем на 30%». В Дальстрое осужденные по мрачно знаменитой 58-й статье к этому времени были преобладающей частью лагерного контингента. Если в начале 1937 года на Колыме «лагерников с бытовыми статьями (наиболее трудоспособная часть лагеря) состояло 48% от всего состава, то уже в начале 1938 года этот процент снизился до 12». Лагерь заполнился, по официальной терминологии, «контрреволюционным элементом», лицами «среднего и пожилого возраста, мало приспособленными к физическому труду, склонными к саботажу, а порой к скрытому и явному вредительству». Ситуация в Дальстрое была абсолютно типичной для положения дел в лагерной системе.

Нормы на работу составляли в год около 270--300 трудовых дней (по-разному в разных лагерях и в разные годы, исключая, естественно, годы войны). Трудовой день -- 10--12 часов. Ежедневная норма питания заключенного ГУЛАГа: хлеб -- 700 г, овощи -- 650 г, крупа разная --100 г, мука пшеничная и макароны -- по 10 г, мясо 20 г, рыба -- 60 г и т.д. Соблюдалась она, судя по документам, далеко не всегда.

В буднях великих строек

Вплоть до начала Великой Отечественной продолжалась передача НКВД все новых промышленных строек. Одним из самых значительных было задание, полученное наркоматом в марте 1941 года -- строительство и реконструкция 251 аэродрома для Народного комиссариата обороны. Для его выполнения был спущен и план по мобилизации «человеческого материала» -- 400 тыс. человек.

Война внесла существенные коррективы в экономику НКВД: в связи с необходимостью эвакуации лагерей и их объектов уже в 1941 году были досрочно освобождены более 400 тыс. заключенных, осужденных за незначительные уголовные преступления, в 1942--1943-м еще157 тыс. были отправлены на фронт. Разумеется, «политические» в большинстве своем претендовать на освобождение не могли. В одном из докладов руководства ГУЛАГа 1944 года было записано: «Особое внимание уделяется вопросу строгой изоляции осужденных за контрреволюционные и другие особо опасные преступления. В этих целях НКВД СССР концентрирует наиболее опасных государственных преступников, осужденных за участие в правотроцкистских к/р организациях, измену Родине, шпионаж, диверсию, террор, и руководителей к/р организаций и антисоветских политпартий -- в специальных тюрьмах, а также в исправительно-трудовых лагерях, расположенных на Крайнем Севере и Дальнем Востоке (район реки Колымы, Заполярье), где установлена усиленная охрана и режим, сочетаемые с тяжелыми физическими работами по добыче угля, нефти, железных руд и лесным разработкам».

В случаях экстренной эвакуации тюрем и затруднений с транспортом заключенных, «врагов народа» рекомендовалось расстреливать. Смертность в ГУЛАГе во время войны была чрезвычайно высокой: даже согласно ведомственной статистике за четыре года умерло более миллиона заключенных -- пик пришелся на зиму 1942--1943 годов, когда от голода, нечеловеческих условий существования и непосильной работы погибло более 20% среднесписочного состава узников.

Хотя репрессии не прекращались и в военное время, к февралю 1945 года численность лагерного контингента сократилась почти в два раза (на июль 1941-го в ИТЛ и ИТК находилось более 2 млн человек).

Вторая половина 1940-х -- начало 1950-х годов -- расцвет «гулаговской империи», время ее наивысшего размаха и мощи. Напрасно народ-победитель, ценой десятков миллионов жизней завоевавший мир, ждал послаблений режима, надеясь вздохнуть свободно. Вновь обретенное вместе с Победой чувство национального достоинства и гордости за содеянное в сочетании с впечатлениями от увиденного в Европе -- эти «брожения» массового сознания не могли не обеспокоить сталинское руководство. И механизм репрессий был приведен в действие с прежней, довоенной силой. Лагеря наполнились солдатами и офицерами, побывавшими в плену, лицами, вернувшимися с принудительных работ в Германии, коллаборантами, наконец, просто теми, кому пришлось жить на оккупированной территории и вызвавшими при фильтрации подозрения.

Даже в исторической литературе постсоветского времени практически нет исследований, посвященных роли ГУЛАГа в послевоенном восстановлении страны. А ведь поднималась она из руин, возвращалась к довоенному уровню жизни во многом благодаря именно труду заключенных. Главная задача руководства ГУЛАГа сразу же после войны -- увеличение емкости лагерей. Уже на 1 января 1946 года плановая емкость ИТЛ и колоний составляла 1 млн 248 тыс. 332 человека, а содержались там 1 млн 448 тыс. 34 человека. В марте того же года по плану из тюрем в лагеря должна была поступить очередная месячная "порция" -- 60 тыс. 577 человек. Таким образом, выражаясь гулаговским канцеляритом, нарастал "перелимит". Но, несмотря на это, план приема новых партий заключенных спускался сверху на места неукоснительно. Территориальные комплексы-гиганты ГУЛАГа были "укомплектованы контингентом" более чем основательно: Севвостоклаг -- 139 тыс. 575 заключенных при плановой наполняемости в 91 тыс. 915 человек; Воркутлаг -- соответственно 77 тыс. 795 и 50 тыс. 706 человек; Норильсклаг -- 55 тыс. и 38 тыс. 500.

По состоянию на 1сентября 1947 года заключенные ГУЛАГа были размещены в 54 лагерях (ИТЛ), 79 колониях (ИТК) и 57 пересыльных тюрьмах. В стадии организации еще 13 лагерей и 29 колоний.

Как и до войны, до середины 50-х годов МВД (наследник НКВД -- МГБ) оставалось крупнейшим народнохозяйственным ведомством. Силами заключенных строились Волго-Донской и Волго-Балтийский каналы, Куйбышевская, Жигулевская, Цимлянская, Рыбинская и Сталинградская ГЭС, нефтеперерабатывающие заводы и предприятия искусственного жидкого топлива, промышленные гиганты -- Норильский и Нижнетагильский металлургические комбинаты, объекты советской ядерной программы, железные дороги -- Трансполярная и Кольская магистрали, автострады Москва--Минск, Нагаево--Атка--Нера и др. Города -- Комсомольск-на-Амуре, Советская Гавань, Магадан, Дудинка, Воркута, Ухта, Инта, Печора, Молотовск, Дубна, Находка -- были основаны и построены узниками ГУЛАГа...

В феврале 1954 года для первого секретаря ЦК КПСС Никиты Хрущева была подготовлена справка, подписанная руководителями Генпрокуратуры, МВД и Минюста СССР, в которой называлось количество осужденных за «контрреволюционные преступления» с 1921 года по 1 февраля 1954 года. Согласно этому документу, за этот период было осуждено 3 млн 777 тыс. 380 человек, в том числе к высшей мере наказания -- 642 тыс. 980, к содержанию в лагерях и тюрьмах на срок от 25 лет и ниже -- 2 млн 369 тыс. 220 человек, в ссылку и высылку -- 765 тыс. 180 человек. Указывалось, что из общего числа арестованных за контрреволюционные преступления ориентировочно 2,9 млн человек были осуждены коллегией ОГПУ, «тройками» НКВД и особым совещанием (т.е. внесудебными органами) и 877 тыс. -- судами, военными трибуналами, Спецколлегией и Военной коллегией. Согласно официальным документам, всего за годы существования ГУЛАГа в нем умерли более 1,1 млн человек, еще более 600 тыс. умерли в тюрьмах и колониях. ГУЛАГ был расформирован в соответствии с приказом МВД СССР №020 от 25 января 1960 года -- согласно постановлению Совмина.

В 30--50-е годы ХХ века в СССР была создана беспрецедентная двуединая политэкономическая модель. Тоталитарное государство, необузданно используя карательный механизм в отношении своих граждан, добивалось абсолютной идеологической монолитности и одновременно обеспечивало свою мощь каторжным трудом «врагов народа». Вместе с этой моделью возник агрессивный, рецидивирующий и ныне миф о «Сталине -- эффективном менеджере ХХ века». Его апологеты, оперируя названиями промышленных гигантов, тоннами полезных ископаемых и километрами трасс, в лучшем случае не принимают во внимание количество человеческих жизней, загубленных при возведении этих «строек социализма», а в худшем считают эти жертвы оправданными: «Цель оправдывает средства». Цель оказалась несбыточной, средства -- невосполнимыми.