По мере нарастания антикатолической кампании, проводимой Московской патриархией, невольно начинаешь задаваться вопросом: на реальную ли угрозу «окатоличивания» страны реагирует РПЦ или все же на миф об этой угрозе, во многом созданный ею самой?

Мифу предшествовали печальные события, порожденные настойчивым желанием католиков обратить раскольников, каковыми они с XI века считали православных, в истинную веру. Попытки достичь желаемого грубой силой (взятие крестоносцами Константинополя, агрессия Тевтонского ордена) сменялись дипломатическими интригами (Флорентийская и Брестская унии), но суть оставалась прежней. Положение дел существенно изменилось к середине прошлого века, что и было богословски закреплено решениями II Ватиканского собора. Собор признал, что Православная церковь благодатна и спасает души, а стало быть, ни о каких попытках вернуть «раскольников» в свое лоно речь больше не идет. Напротив, между «церквами-сестрами» должны выстраиваться родственные отношения. Однако одновременно с этим Католическая церковь признает и демократический принцип свободы совести, который оставляет за человеком право на религиозную самостоятельность вплоть до перемены веры. Поэтому отношения с «церковью-сестрой» должны опираться не на древний постулат канонической территории, а развиваться как-то иначе. Но как? Это и должно стать главной темой диалога с РПЦ, который пока так и не удалось наладить. Реальность изменилась, но глубокое недоверие, укорененное в прошлых обидах, осталось.

Видя бесполезность призывов разобраться наконец, как «сестринские отношения» согласуются с принципом свободы совести, Ватикан решил действовать в соответствии с этим принципом. Наделавшее столько шума преобразование временных администратур в епархии -- закономерный шаг на этом пути. Одновременно это и знак РПЦ, что пора как-то договариваться. Недаром эта мысль часто возникает в выступлениях митрополита Тадеуша Кондрусевича. Как и следовало ожидать, «постоянная прописка» католиков в России не способствовала налаживанию диалога, а наоборот, лишь подлила масла в огонь. Зловещий призрак католической угрозы замаячил перед РПЦ с новой силой. Но так ли уж радужны перспективы миссионерской деятельности католиков в России? Вовсе нет.

Пик католических обращений пришелся на первую половину 90-х. Но стоит учесть, что в 1991 году, когда католики создали в России апостольские администратуры, в стране сильны были западнические настроения. Для многих католицизм и западная культура были практически синонимами. Потом бурный рост приостановился. Во-первых, сошел на нет эффект новизны, знакомый каждому миссионеру. Когда первый интерес удовлетворен, темпы распространения новой веры замедляются. Во-вторых, российские неофиты столкнулись с закономерными трудностями. Запад -- он Запад и есть. Католицизм требует дисциплины -- обязательного посещения воскресной мессы, четкого выполнения моральных предписаний. Недостаточно на словах почитать святость жизни, надо еще и отказаться от контрацептивов и многого другого. Кроме того, боясь обвинений в прозелитизме, то есть переманивании православных в латинскую веру, католический клир ведет себя очень осторожно, и у неофитов возникает ощущение, что в них не очень-то и нуждаются. А это не способствует укреплению рядов. Если сравнить успехи католиков с успехами протестантов, они окажутся совсем невелики. Католицизм принимает в основном интеллигентная городская молодежь, тогда как проповедь баптистов и пятидесятников находит отклик в более широких слоях населения. Протестанты действуют активнее и даже агрессивнее, проповедь их доходчивей. Если католиков в России сейчас около полумиллиона, то протестантов раза в два больше, и число их продолжает быстро расти (особенно в Сибири и на юге России). Однако эти очевидные успехи не вызывают такой негативной реакции патриархии, как более скромные достижения католиков. Миф оказывается сильнее реальности и порождает у церкви неуверенность в собственных силах. Между тем, согласно опросам исследовательского центра РОМИР, православными считают себя 73,6% россиян. Правда, при этом из них в Бога верит только 51,3% (остальные -- кто в высший разум, а кто вообще ни во что), а раз в неделю посещает церковь всего 3,6%. Ясно, что это свидетельствует о неглубокой воцерковленности опрошенных и отождествлении ими православия с «русскостью». Но одновременно это значит, что если РПЦ всерьез возьмется за дело, все эти «православные», станут православными в подлинном смысле этого слова. Только тут потрудиться надо. Вместо этого силы и энергия расходуются на борьбу с призраком католической угрозы. Привести это может к результатам, прямо противоположным тем, на которые надеется РПЦ. Чем громче шум, поднимаемый в СМИ патриархией, тем сильнее обнаруживает себя ее комплекс неполноценности. Чем больше разговоров о призраке, тем больше шансов, что он материализуется. На интернет-форуме молодых католиков прочитал недавно, как одному из них позвонила правозащитница-атеистка и попросила сказать, куда приходить с плакатами в поддержку Папы Римского.