-- Вадим Моисеевич, о вас в последнее время говорят, как о балетном консультанте Швыдкого, эдаком «сером кардинале».

-- Официально я никем не являюсь. За три последних месяца всего два раза был в министерстве и два -- в Большом. С Рождественским как не был знаком, так и теперь не познакомился. Для личной встречи приберегаю несколько предложений по репертуару. Хотя уже два сенсационных предложения сделал. И привел в Большой театр Алексея Парина (оперный критик, режиссер, продюсер. -- Ред.), в дуэте с которым хотел бы поработать. Консультирую директора Анатолия Иксанова -- он мне очень понравился при первом знакомстве, но он не слишком разбирается как в балете вообще, так и в балете Большого театра в частности.

-- Видите ли вы уже результаты своих консультаций?

-- Ну, тут сложно говорить, это вещь немного интимная. Но пока я доволен. Я тоже считал, что Фадеечеву не место в должности худрука балета, я это еще пять лет назад говорил Васильеву.

-- Чем Акимов лучше Фадеечеева?

-- Директором балета должна быть яркая личность. А Алексей Фадеечев (теперь у меня руки развязаны, после его обвинений в подрывной работе, которые он недавно против меня выдвинул, я могу сказать все, что думаю) -- это воплощенная посредственность. Он был очень средним танцовщиком, но Нина Ананиашвили, с которой он долгие годы танцевал, своим обаянием его прикрывала. Это холодный, злой, мстительный человек с ограниченным кругозором.

А про Борю Акимова даже в таком злобном месте, как Большой театр, никто дурного слова не скажет. В свое время он был одновременно и танцовщик-виртуоз, и артист замечательный. Сейчас так ролей никто делать не умеет. Из-за травмы он не сделал настоящей карьеры. К тому же это уникальный репетитор с международной репутацией. Она была подтверждена даже в конкурирующей организации -- Мариинке, куда он на день приехал, и все в него вцепились. Я с ним мало знаком, но мне очень импонирует, что это скромный человек, не занимающийся саморекламой. Знаю, что он хороший музыкант, сочиняет музыку.

-- Что еще вас не устраивает в Большом?

-- Не устраивает литчасть -- газету делают чудовищную, журнал никуда не годный, пресс-служба скандальная. Эти службы надо обновлять, если мы хотим изменить нынешний образ этого театра -- как театра невежественного, скандального и допотопного.

-- Гаевский и Григорович -- эти два имени раньше были несовместимы. Во времена Григоровича вы были занесены в черный список, а сейчас ратуете за его возвращение?

-- Стоп, стоп, стоп. О возвращении никто не говорит. Пока речь идет о возвращении его «Лебединого озера». Во-первых, надо немедленно заменять ужасный васильевский спектакль. Во-вторых, «Лебединое» Григоровича -- замечательный спектакль. Его загубила Фурцева, которой не понравился трагический финал. На возражение, что так задумал сам Чайковский, она ответила: «Петр Ильич тоже мог ошибаться». Спектакль заставили переделать, это был первый случай цензуры в хореографии. Григорович подчинился и, как часто бывает, сломался. Начал после этого ставить то, что не украшало ни репертуар, ни его собственную биографию.

Но пока он жив -- он Григорович. Пусть он восстановит спектакль, причем именно сам. Он умел вносить нечто неопределимое в работу актеров. И если это умение еще в нем осталось, может, и еще что-нибудь поставит. Например, давняя мечта Григоровича -- «Мастер и Маргарита». Много лет назад он ее не поставил по вине, как он говорил, враждебной прессы. Враждебной Григоровичу прессой тогда был только я -- ну что ж, может, теперь я смогу искупить свою вину перед ним.

А что касается черного списка, так я всегда в нем был. Мне билетов не давали ни при Григоровиче, ни при Васильеве, я проходил в театр за взятки и спектакли смотрел стоя.

Что касается Григоровича -- нельзя, чтобы он был главным балетмейстером, он опять закроет театр для других. Сейчас вообще нет крупного балетмейстера с русской фамилией, которому можно доверить балет Большого. А не с русской пригласить -- почему-то нам не позволяет пригласить наше национальное самолюбие. Поэтому я предложил модель Мариинки -- худрук занимается с артистами и приглашает балетмейстеров. Это же международная схема.

-- А что с репертуарной политикой? Почему не подходит та, что была при Фадеечеве, -- восстановление классики, Баланчин?

-- Почему не подходит? Кто же против классики? Не подходит мошенничество. Фадеечев выдает старый балет«Дон Кихот» за свой. А Лакотт, сочинивший «Дочь фараона», свой балет выдает за реставрацию старого. Получается симметричная игра двух не очень добросовестных балетмейстеров. За это надо гнать. Без всякого крика, что срываются гастроли.

-- Срываются не только гастроли, но и премьеры...

-- Я знаю, почему Рождественский рубанул японский балет Баланчина -- ему не понравился очевидный коммерческий смысл этого предприятия. Балет делали явно на продажу в Японию. Я считаю, что надо сразу определить приоритеты. В первую очередь должны ставиться художественные, а не коммерческие задачи -- и именно тогда, поверьте, можно будет заработать больше денег.

-- Рождественский считает, что хороший балет может быть только на хорошую музыку...

-- Конечно, в некоторых случаях возникает конфликт между великой музыкой и великой хореографией. В отличие от оперы в балете два текста -- музыкальный и хореографический. И композитор вовсе не всегда является первым автором. Я надеюсь, это Рождественскому объяснят. К тому же великих балетов на плохую музыку очень мало. И «Дочь фараона» к ним никак не относится.