В Еврейском музее Нью-Йорка в воскресенье открылась выставка «Отражение зла: Нацистские образы/Современное искусство». Задолго до начала ее работы у здания на Пятой авеню собрались люди: одни протестовали, другие желали первыми увидеть скандальную экспозицию. Произведения 13 известных художников из восьми стран начали обсуждаться (и осуждаться) задолго до вернисажа, но выжившим жертвам холокоста и еврейской общественности Нью-Йорка удалось добиться немногого. Даже вызвавшие самые большие возражения работы Збигнева Либера (модель концентрационного лагеря из конструктора «Лего»), Тома Закса (газ циклон В, использовавшийся для уничтожения узников концлагерей, оформленный как парфюмерный набор «Газ в подарок») и Алана Шехнера (собственное изображение в одежде узника концлагеря с банкой кока-колы в руках, вмонтированное в историческую фотографию Маргарет Бурк-Уайт) все-таки были выставлены. Правда, музей отчасти пошел навстречу общественному мнению и согласился изменить конфигурацию выставки: самые шокирующие экспонаты предваряются специальными табличками, и посетители имеют возможность избежать встречи с ними.

Осмысление табуированной темы в контексте современного искусства, принципиально пренебрегающего моральными и этическими нормами, естественно, оказалось жестом провокационным. Противники выставки настаивали на приоритете таких важных и простых, а потому ускользающих от теоретиков искусства вещей, как истина и мораль. Организаторы констатировали, что до сих пор искусство сосредотачивалось на изображении жертв нацизма. Память о холокосте, бесконечные воспоминания о нем -- постоянная тема послевоенного искусства. Теперь пришло время понять зло, проанализировать его природу и неистребимость. Оставалось ждать реакции посетителей.

Она оказалась не менее противоречивой. Одни утверждали, что были шокированы и расстроены, другие, что, несмотря на болезненные чувства, поддерживают и принимают затею. Некоторые из участников пикета сочли кощунственным место ее проведения -- Еврейский музей. Что же до бывших узников концлагерей, то им разговоры об активном восприятии искусства, о его задаче -- обострять чувства и будить мысли -- показались пустым звуком, бюсты палача и садиста доктора Менгеле -- солью, просыпающейся на никогда не заживающие раны, а выставка в целом -- кощунственным желанием приукрасить (Юл Бриннер в нацистской форме из проекта Петра Уклански выглядит не хуже Тихонова-Штирлица) или по меньшей мере преуменьшить подлинную и многими еще не забытую трагедию.