Впервые выставка «Пасынки небес. Спектакли Эймунтаса Някрошюса», которая теперь открылась в «Доме Юргиса Балтрушайтиса» на Поварской, была представлена зрителям в октябре 2007 года в Питере на фестивале «Балтийский дом», посвященном литовскому режиссеру. И это закономерно. На выставке не просто демонстрируются снимки спектаклей театра Meno Fortas (от «Гамлета» до «Фауста», 2004--2007), а создается единое пространство Театра Някрошюса.

Владимир Луповской берет фотографии разных спектаклей и свободно, но не произвольно монтирует мир режиссера. Особым образом скомпонованные работы складываются в циклы. Благодаря монтажу рождаются непривычные композиции, в которых отчетливее и ярче проступают лейтмотивы, моменты мучительных сломов и трагических кульминаций.

Один из циклов обнажает устройство миропорядка, явленного в Театре Някрошюса: вечный цикл, эпическое чередование несчастья и радостей, поисков истины и успокоения, трагических терзаний и просветления. В цикле четыре фотографии: на первой Дездемона с дверью на плечах, от которой в разные стороны разлетаются брызги -- миг абсолютного восторга; следом Макбет, свершивший убийства, с искаженным лицом, утративший себя, уже не человек, замахивающийся ножом на свое отражение; затем персонажи «Песни песней» в азартной попытке свершить невозможное стремятся дотянуться до яблока, подвешенного в рамочке высоко над сценой; а в конце персонаж «Гамлета», занесший ногу над распластавшимся на планшете сцены призраком, призраком, слова которого и послужили началом трагедии.

У Някрошюса совершенно особое отношение к слову. И это замечательно фиксирует Луповской. Крупным планом два лица: Макбет и леди Макбет. Абсолютно симметричная композиция: его рука закрывает ее рот, а ее рука -- его. Это печать молчания -- бескомпромиссный жест обреченных. С этого обета начинается их трагедия, отчаянное безумие, в котором каждый будет бесконечно одинок. Связанные тайной и тишиной, они не соединились, а, напротив, потеряли друг друга. Одержимость Макбета будет расти; он перестанет замечать и леди, и других людей -- с ним не расстанутся только призраки. На фотографии Луповского героев окружают призраки слов.

Со слов все началось и в «Макбете», и в «Гамлете». Макбет пытается соответствовать прозвучавшим словам. Совершает убийства и теряет себя. А потом мучительно ищет себя в зеркале, но видит другого человека. Камера подступает к персонажам вплотную, укрупняя их переживания, возвращая нас к спектаклям Някрошюса. На выставке почти нет общих планов спектаклей. В фокусе, как правило, герои. При снимках нет поясняющих подписей. Все персонажи оказываются пасынками небес.