Общим местом всех публикаций о судьбе четвертого и шестого телеканалов является утверждение, что российская власть решила изгнать из руководства вещавших на этих частотах компаний таких медиамагнатов, как Гусинский и Березовский.

Сначала активно обсуждалось, за что их изгоняют, за какие грехи. Общий итог дискуссии -- за смертный грех гордыни. Слишком много о себе понимали... Сейчас с большим интересом дискутируется другой вопрос: что же дальше, что делать с телевидением после «равноудаления» бывших олигархов. Действительно, с какой целью проведена вся эта «спецоперация»?

В принципе может существовать три варианта ответа.

Первый: с целью передать каналы иным магнатам, более любезным властям сегодня. Этой версии первоначально придерживался Владимир Гусинский в своих заявлениях.

Вскоре выяснилось, что этим путем власти не пошли.

Второй: установить непосредственный государственный контроль за вещанием. В той или иной форме огосударствить телекомпании и поручить чиновникам следить за правоверностью содержания передач.

Этот вариант сегодня большинством признается несомненно установленным фактом. Так говорит Борис Березовский, и с ним по сути согласны почти все многочисленные комментаторы.

При этом второй вариант исхода операции оценивается как гораздо худший, чем даже первый.

Все действующие лица -- журналисты прямо говорят о том, что частный владелец СМИ -- единственный залог плюрализма в сфере вещательной политики. Различия интересов частных владельцев признаются единственной основой и причиной существования различий в содержании новостных программ и политических комментариев. То есть наличие частных (и при этом принадлежащих разным владельцам) СМИ -- гарантия свободы слова.

Наш собственный опыт последних десяти лет при этом просто игнорируется. Ведь г-н Березовский жестко определял еще несколько лет назад политику вещания ОРТ, не будучи при этом его контролирующим владельцем (больше 50% акций -- в руках государства) или хотя бы реальным финансовым спонсором канала. С другой стороны, «ЛУКОЙЛ-Гарант» -- это и есть частный владелец СМИ. И что, это им (т.е. СМИ) помогло?

Третий вариант ответа на вопрос, зачем освобождают четвертый и шестой каналы телевидения от влияния телемагнатов, может быть сформулирован так: чтобы обеспечить на них, как и на всех остальных общенациональных каналах, такое телевизионное вещание, которое гарантировало бы зрителю многообразие информации, представление многообразия точек зрения по всему реально существующему в России политическому спектру и отсечение экстремистских крайностей с их истерикой, призывам к насильственным действиям, неподчинению закону.

Позиция «над схваткой» для СМИ должна быть обязательной не только в политике, но и при подаче информации о противоречиях в бизнесе.

Информация должна быть правдивой -- в такую цель действий государственной власти в России не готов поверить почти никто. Это признается фантазией и прекраснодушием.

Я отношу себя к этому оптимистично настроенному прекраснодушному меньшинству.

Выполнение этих требований и высоких стандартов работы возможно и необходимо добиваться от СМИ при любом владельце. Опыт государственных телеканалов в Италии, Франции, Великобритании показывает, что механизмы таких гарантий свободы слова существуют. Система общественных советов с четко, до деталей прописанными полномочиями и процедурами работы при государственных телеканалах оказывается достаточно эффективной. Они не только проводят в жизнь кадровую политику, но и защищают тот самый творческий коллектив, который наедине с единственным владельцем, пусть даже частным, остается абсолютно во власти собственника. Вспомним судьбу прежней команды ТВ-6 после прихода туда команды из НТВ.

Есть маленькое «но». Во всех европейских странах такие методы обеспечения свободы слова работают при условии, что и сами власти, и журналисты, и зрители уже давно впитали в себя безусловное уважение к определенному набору демократических ценностей. Существует национальный консенсус по поводу базисных правил жизни. В политике и в бизнесе. В быту и в образовании. Консенсус не неподвижен, сегодня в нем появилось много нового -- экологические ценности, расовая терпимость, феминизм. Но личная свобода и частная собственность, наряду с патриотизмом, в национальном консенсусе присутствуют многие десятилетия, точнее говоря с окончания второй мировой войны.

В США такой же механизм свободы слова и выражения мнения в рамках национального согласия существует и без государственного вмешательства, и без государственных СМИ.

На мой взгляд, широкая поддержка населением президентства Владимира Путина дает ясный сигнал, что российский народ принял существующие правила игры. Люди хотят в существующих рамках демократии решать спокойно свои собственные жизненные проблемы.

Эпоха великих потрясений 80--90-х годов миновала. Телевидение как инструмент преобразования общества либо как инструмент борьбы с революцией -- все это ушло в прошлое. Героическая эпоха прошла, с ней уходят и ее мифологические фигуры. В том числе и с экранов телевидения. Кому-то это новое время покажется скучным, но большинство воспринимает его с облегчением.

Однако долгосрочным такой консенсус в России будет только в том случае, если дорого оплаченные положительные результаты, приобретенные в эпоху революции, будут четко обеспечиваться и в будничной обстановке. К их числу относится весь блок гражданских свобод и прав. Люди ценят возможность свободно ездить за границу, свободно получать образование, свободно покупать жилье, свободно заниматься бизнесом, свободно критиковать власти, ругать их в свое удовольствие, как это делают все нормальные люди во всем мире. Это уже неотъемлемая часть национального согласия. За обеспечение этих прав российские граждане уже начали платить государству свои деньги в виде налогов.

Власть обеспечивает людям свободу и безопасность, граждане платят ей за эти услуги. Если государственная власть в России хочет чувствовать себя устойчивой, стабильно опираться на широкое согласие населения, жить по существующим правилам, то такой власти не обойтись без плюрализма в СМИ, на телевидении прежде всего.

Я думаю, что сегодняшний демократический вектор политики российских властей нет основания ставить под сомнение. Беспокойство вызывает скорее отсутствие технологии, ясности в достижении демократических целей. Чем мы действительно должны быть обеспокоены и чего надо требовать от президента Путина, так это законодательного (и долгосрочного) закрепления ясной системы управления телевидением, частным и государственным. Такого управления, которое обеспечило бы механизм поддержания свободы слова вне зависимости от личных амбиций и качеств людей как во власти, так и у рычагов управления телекомпаниями, по ту и по эту сторону экрана.