Событие претендует стать одним из главных в сезоне. Впервые в истории весь Центральный Дом художника с его тремя этажами отдан одной персоне -- Олегу Кулику, разместившему в анфиладах советского выставочного ангара свой архив за 20 лет, с 1987-го по 2007-й. Экспозицию подготовили Международная конфедерация союза художников, Московский музей современного искусства, галерея XL (куратор Елена Селина). Выставка стала третьей в придуманной госпожой Селиной программе «Москва актуальная».

Среди современных российских художников Олег Кулик в известности может соревноваться разве что с Ильей Кабаковым. Радикальные акции середины 90-х годов с перевоплощением в собаку неслабо укусили мировое арткомьюнити. Постепенно г-н Кулик стал заложником собственного имиджа. Образ человека-собаки приватизировало общество потребления. Кроме этого ярлыка никто о нем ничего знать не хотел. Вырванная из контекста акция в какой-то момент даже многими интеллектуалами стала восприниматься откровенной пошлостью, в перспективе желаний того самого щедринского медведя, который во что бы то ни стало на скрижаль истории попасть хотел.

В последнее время Олег Кулик пытается вернуть своему творчеству пространство доверия. С прошлого года он занимался монументальной программой «Верю», в которой его собственная личность сравнима разве что со штопальщиком коммуникационных дыр в отношении к нехило сформулированной проблеме поиска трансцендентного в нашем мире. Остраняясь, Кулик налаживал именно что пространство общения на заданную тему. Еще до программы «Верю» на прошлой Венецианской биеннале художник показывал свой нарочито безыскусно сделанный фильм о путешествии 2005 года в Монголию «Испытание Гоби». И этот снятый большей частью дрожащей камерой из окна автомобиля с видами бескрайних и тревожных монгольских степей фильм тоже, в общем-то, о восстановлении пространственных связей, о радикальном смирении собственного взгляда, восхищенного гармонией не тронутого цивилизацией мироздания. Вписать себя в максимальный пространственный масштаб потребовалось Кулику и теперь, когда он выстраивает летопись собственного творчества.

По проекту молодого архитектора Бориса Бернаскони гигантские залы ЦДХ разделены полосками темной целлофановой пленки, сквозь которую видны силуэты, слышны шумы видео, мерцает свет. Эта завеса кажется символом прозрачной непрозрачности, метафорой того, что все связано со всем и в то же время потаенно. Скульптурные работы, видео, фото, документация знаменитых собачьих перформансов выстраиваются ни в коем случае не по хронологии. Они складываются в гигантскую тотальную инсталляцию, впечатляющую не меньше, чем синтетические действа «Кремастер» Мэтью Барни или акции Йозефа Бойса. Архив нельзя сказать чтобы очень огромный, но само передвижение по пустым, шелестящим целлофановыми лентами коридорам задает правильный ритм общения с каждым опусом. Это совершенно не музейная экспозиция, и понятно раздражение по ее поводу заведующего отделом новейших течений Третьяковской галереи Андрея Ерофеева. Ведь он привык набивать скупо выделенные руководством ГТГ залы под завязку, готовить густой ядреный борщ из имен, концепций, направлений, где важно оценить терпкий вкус, а уж думать об ингредиентах получается не у всех. А тут такое пространство пропадает! Да всю Третьяковку можно было по логике музейщиков в него упихнуть!

Но Кулик опять вышел победителем. Ведь именно в пустом бликующем лабиринте максимально полно реализуется принципиальная для художника метафора творчества как стеклянного экрана, на котором отражаются лишь крохотные частицы Сущего. Главный зал второго этажа превращен в своеобразный кинозал. На стену в конце перспективы проецируется фильм о поездке по степям Монголии. Но смотреть его нужно сквозь стеклянную раму, которая фокусирует изображение и добавляет твое собственное отражение на картинку. Этот образ -- ключевой для понимания художественной идеи Кулика. Даже в самых агрессивных собачьих перформансах художник выводит свое репрессивное по отношению к свободе зрителя присутствие за границы навязчивых, заданных схем общения. И его собака по существу это то же стекло, в котором бликовали мы и рефлексировали по поводу собственной идентичности. На мой взгляд, очень логично, что в наивном, антидогматичном познании жизненной силы Бытия человек-стекло Олег Кулик последовательно прошел аристотелевские фазы «уловления души», от «вегетативной» и «чувственной» (животной) к «понимающей», рожденной божественным интеллектом.