Чудо все-таки случилось. Впервые в России на открытии очередного фестиваля «Черешневый лес» показывают творчество «бриллиантовой сволочи» Парижской школы начала XX века Амедео Модильяни. Все дело в том, что в России работы Модильяни увидеть невозможно. То есть имеются два рисунка в ГМИИ имени Пушкина. Но они по понятным причинам редко экспонируются, да и, в общем, о самом Моди мало что могут сказать. Имеется еще один замечательный портрет Пикассо 1915 года. Но он хранится в частном собрании Константина Григоришина. И еще два рисунка -- также в приватной коллекции. Вот и все.

Собственно, из-за того, что о Моди все, даже профессионально изучающие искусство, знали преимущественно по репродукциям, возникало к нему какое-то недоверие. Ну классик, эстет, богема, сердечный друг Ахматовой. Но как-то по репродукциям стиль казался вычурным и чересчур: слишком томно, слишком длинношее, слишком манерно. Очень хотелось все это словом «салон» заклеймить.

А сегодня пришло время ревизии впечатлений. 25 живописных полотен, 27 рисунков благодаря кураторам Виталию Мишину и Алексею Петухову собрались в исключительно тонкую, совершенную по замыслу и исполнению выставку. И всю нежность, деликатность, одновременно расточительную для глаза щедрость палитры художника наконец-то видишь воочию.

Модильяни -- он же не первооткрыватель, как Пикассо и другие столпы авангарда. Он великий наблюдатель. Каждый его портрет или композиция с ню -- признание в любви всей истории искусства: от традиционной африканской пластики до Гогена, от готики до Сезанна, от Боттичелли и маньеристов до кубистов и фовистов.

При этом Модильяни немыслимо назвать эклектиком. Композиция выставки убеждает: каждый шаг художника в искусстве был движением к собственному уникальному стилю. Очерки разных пластических традиций направляют движение индивидуальной линии красоты «стиля Моди». Гениальная доверчивость Модильяни к человеку, его душе «зашивалась» в личину кикладского идола или мадонны Пармиджанино.

Покрой этой «одежды для лица» всегда совершенен. Но на выставке, в которой тактично собран ближний и дальний круг друзей, муз, покровителей художника, понимаешь, что степень влюбленности художника в модель определяла: остаться ли портрету модной штучкой от гениального кутюрье (как, например, изображение англичанки Беатрис Хастингс с откровенно заштопанным в презрительную ухмылку ртом) или оказаться медиумом искренней, неподконтрольной рассудку страсти (портреты Жанны Эбютерн).

В символическом «алтаре» выставки, в торце анфилады, три лежащих обнаженных -- из нью-йоркского Музея современного искусства, из Государственной галереи в Штутгарте и из нью-йоркского же музея Соломона Гуггенхайма. Этот триптих и есть формула любви: и страсти, и жизни, и искусства (сколько обнаженных в мировой живописи Модильяни ласкал глазом при живописании собственных красавиц -- Тициан, Веронезе, Пуссен, Веласкес, впишите свои варианты).

Шедевры для этой драгоценной выставки собирались из лучших музеев Парижа, Филадельфии, Базеля, Берна, Лондона, Милана, Вены, Штутгарта, Нью-Йорка, зарубежных частных собраний. Как же так вышло, что в России работ художника почти нет? С этим вопросом я обратился к сокуратору экспозиции научному сотруднику ГМИИ Алексею Петухову. Причиной он считает и революцию 1917 года, положившую конец коллекционной энергии купцов Сергея Щукина и Ивана Морозова, и раннюю смерть самого Модильяни в 1920 году в возрасте 36 лет. Все картины художника разлетелись по музеям и коллекциям очень быстро. Недостатка во внимании к собственному творчеству Амедео Модильяни не испытывал даже при жизни.