Один из главных трендов прошедшего года -- расширение территории искусства. Куда оно только не просочилось, актуальное наше. И в заводские цехи, и в банки, и в офисы, и в метрополитен (с демонстрации видеоарта на станции «Воробьевы горы» открывалась Первая Московская биеннале). Родилось много выставочных пространств. Первым за всем теперь известной «АРТСтрелкой», что в гаражах «Красного Октября», стало место под названием «Проект_FАБRИКА». Несколько цехов завода технической бумаги превратились в выставочные залы. В течение прошлого года куратор Елена Куприна сделала в них несколько хороших выставок, даже визуально поддерживающих брутальную эстетику промышленных цехов (особо хороша была документация военных фото и киноархивов). Затем появился центр ArtPlay, занявший цехи завода «Красная роза». Индустриальную эстетику небезуспешно принялись осваивать московские дизайнеры. Потом был следующий акт артинтервенции в топографию Москвы. Почти одновременно открылись еще три новых места. Во-первых, это галерея художника и галериста Александра Якута на территории завода «Арма», существующего с 60-х годов XIX века в районе Курского вокзала. Новая галерея Якута заняла гигантский цилиндрический резервуар для хранения газа -- газгольдер. Во-вторых, возрождение случилось с Московским центром искусств на Неглинной улице. Хозяин банкир Александр Смоленский раньше приглашал к сотрудничеству Марину Лошак. Потому в «старом» МЦИ выставки были изысканные и утонченные, немало способствующие появлению новых глав во фрагментарной все еще истории русского авангарда 10-х--30-х годов. Теперь респектабельный МЦИ занимают молодые радикалы, ищущие новый Gesamtkunstwerk на пересечении уличного искусства (граффити), акционизма, клубной культуры. В-третьих, на Остоженке швейцарские предприниматели и коллекционеры Никола и Клэр Саворетти открыли уютный зальчик «Современный город», где желают показывать некоммерческие работы молодых художников.

Насколько же эффективна экспансия современного искусства в город? События конца прошлого -- начала нынешнего года для оптимизма дают пока мало поводов. На Неглинной подвисший было проект уличных граффитистов «Зачем» сменила только что выставка молодых украинских художников «Hot/Cool Ukraine». Вопреки названию от самой выставки ни горячо, ни холодно. Она маловразумительна. Работы привезли разные: и плохие, и ничего себе, и хорошие (к последним относится скульптура Жанны Кадыровой в виде смятой сигаретной пачки -- фразеологически точная вещь). Но кураторам новой выставки хочется задать оставшийся после предыдущей экспозиции граффитистов вопрос: «Зачем?». Зачем совмещать в одном внушительном галерейном пространстве вялую живопись с совокупляющимися снеговиками от Ксении Гнилицкой (а то у нас своего Батынкова нет), пенопластовую, упертую в потолок галереи «Башню» Владимира Кузнецова (напоминает слепок декоративного лотоса у казино перед кинотеатром «Пушкинский»), видео с социальными провокациями на улицах Киева от группы «Р.Э.П.» («революционеры экспериментального пространства» провоцируют националистов или насильно сажают прохожих в микроавтобус смотреть современное искусство, однако смыслы экспериментов не читаются, так как вместо речи -- мычание, а работа кинооператора -- из рук вон плоха)? Каков мессидж такой выставки? Показать, что вот и на Украине художники поп-арт любят, соц-арт ценят и пионерским левым маршем в ногу с российскими «Радеками» (группа молодых радикалов-перформансистов) шагают? Скучно...

Выставка в МЦИ отторгнута самим пространством почтенной галереи. Экспозиция никак не согласуется с теми ожиданиями, референциями, что определяли в памяти москвичей образ былого Центра на Неглинной. Неадекват.

Такой же неадекват случился и во взаимоотношениях искусства с непривычными ему, модными теперь индустриальными территориями города. Хорошо стартовавший «Проект_FАБRИКА» пока пробуксовывает. ArtPlay стал просто офисным центром дизайнеров и сетью дорогих артбутиков. В газгольдере Якута выставки слабые, никак не сомасштабные гигантской, «древнеримской» ротонде газохранилища, своей конструкцией и фактурой становящегося априори главным экспонатом галереи. Приятные исключения -- Центр современного искусства на Зоологической и «АРТСтрелка». Маловато будет... Мы, как всегда, в авральном режиме адаптировали западную традицию оживления траченных, проблемных зон мегаполиса. В Европе и Америке на старых, никому не нужных, руинированных складах, фабриках и заводах действительно делаются и музеи (пример, Венский музей декоративного искусства МАК), и галерейные кварталы. Оживляется инфраструктура, исчезают опасные, криминальные места. Но для того, чтобы у нас получилось так, как на Западе, недостаточно просто соскрести грязь с прокопченных стен, сделать косметический ремонт, смонтировать два-три модненьких стенда, выставить свет, организовать барную стойку, повесить картины и пригласить прессу. Необходимо подумать о том, насколько это, чаще всего труднодоступное место будет способно коммуницировать с невернисажной публикой. И галеристы, и кураторы чаще понимают, что новые адреса публика пока игнорирует. А поскольку просвещать куда труднее, чем торговать, выставочная политика постепенно свертывается. И экстравагантные места плавно переформатируются или в коммерческие шоу-румы, или в залы для однодневных презентаций (в газгольдере, в частности, в минувшую пятницу шумно справлял день рождения фотографический интернет-портал).

И еще один неадекват -- лихорадочно подружить современное искусство с анемичными, стерилизованными интерьерами бизнес-офисов. В конце прошлой недели Государственный центр современного искусства ввез работы модных художников Москвы в интерьеры рекламной фирмы BBDO. Устроил там «Артотеку». То есть работники фирмы сидят за компами, придумывают новые завлекательные ролики, слоганы для жвачек, шипучек и туалетной воды, общаются в переговорных, а современное искусство повсюду так и липнет им на глаза, так и стимулирует работать лучше, креативнее, вдохновеннее. Беда только в том, что офисам BBDO работы наших мэтров (Шутова, Челушкина, Чернышевой, даже завороженных рекламными брендами Владислава Ефимова и Аристарха Чернышева) идут как корове седло, как репродукция «Турецких бань» Энгра над столом преподавателя этики и психологии семейной жизни (ну как, например, можно вешать плавящиеся, обжигающие нервы картины Гора Чахала в зале для переговоров, где по определению должна быть обстановка спокойная и сосредоточенная?). То есть опять же прецедент матричного мышления: у нас есть искусство, у вас офисы. Мы их механически соединим и получим что-то вроде Дойче-банка с его легендарной коллекцией работ мэтров contemporary art в коридорах и кабинетах административного здания.

Неприятность в том, что современное искусство в России вдруг стало модным, но базовой ценностью культуры так и не стало. Поэтому все модные жесты расширения арттерритории пока еще напоминают какой-то фетиш, ритуальные заклинания. А в европейских столицах общение с современным искусством это норма, это повседневность. Это правильная организация визуального образа пространства. Это адекват.