Диана Уинн Джонс. Ходячий замок. Перевод с англ. Анастасии Бродоцкой. -- Спб.: Азбука-классика, 2005.

Минувший год прошел под эгидой глобальной инфантилизации населения: вполне себе взрослые и состоявшиеся люди «делали кассу» сказкам Бартона («Чарли и шоколадная фабрика»), Адамсона («Хроники Нарнии») и Джексона («Кинг-Конг»), трясущимися от нетерпения руками хватали с прилавков очередного «Гарри Поттера», выстраивались в многочасовые очереди за билетиком на фестиваль аниме и учреждали международные и корпоративные турниры по настольному хоккею. Между тем новый шедевр от главного мага японской анимации Хаяо Миядзаки («Ходячий замок») прошел в прокате как-то незаметно, без ожидаемого ажиотажа и толкотни. Впрочем, этого и стоило ожидать: сюрреалистическая фактура и эксцентричный мир смертоносных машин, сконструированных Миядзаки, практически полностью поглотил сказочную основу сюжета. Издательство «Азбука» восстановило историческую справедливость: к новогодним вакациям был выпущен фэнтезийный роман Дианы Уинн Джонс, по мотивам которого снят одноименный мультфильм.

С именем британской сказочницы, посещавшей оксфордские лекции Толкиена и Клайва С. Льюиса, связан недавний литературный скандал. В фэнтезийной среде бытует мнение, что именно с джонсоновских «Миров Крестоманси» списала сюжет о сиротке-волшебнике ушлая Джоан Ролинг. «Ходячий замок» считается лучшим произведением талантливой британки, куда более ироничным и изобретательным, чем его анимированный вариант.

Страна волшебников и замков европейки Джонс представляет собой диковинную смесь викторианского Лондона, приморского Неаполя и Парижа тулузлотрековской эпохи, заброшенную на альпийские луга и имеющую потайной ход в нашу с вами реальность. Среди этого интерактивного пространства и бродит шагающий замок Хаула, волшебника, «похищающего девичьи сердца».

Замок -- разросшаяся в неопрятный небоскреб избушка на курьих ножках -- один из главных, если не главный, герой романа, который сообщается с несколькими географическими точками одновременно и претерпевает по ходу дела ряд эффектных трансформаций.

В своем мультфильме Миядзаки полностью засыпал лаз, выводящий сюжет Джонс на поверхность современности и позволяющий рассматривать его как литературный аналог нелинейной компьютерной игры. Между тем эта многомерность не просто делает джонсоновскую сказку блестящим текстом «для детей и взрослых», но и позволяет относиться к нему как к заковыристому формальному эксперименту.

В ходячее сооружение попадает Софи -- рассудительная девушка, превращенная злобной ведьмой в древнюю старуху. Снять заклятье может управляющий замком демон огня Кальцифер, находящийся в кабале у волшебника Хаула. Но сделает он это только в том случае, если Софи сумеет освободить Кальцифера из-под власти хозяина замка. Казалось бы, снятие чар с Софи -- фокусная финальная точка, к которой и должен устремиться сюжет. Туда он и устремился бы у сказочницы уровня Ролинг, но не у изобретательницы Джонс.

По мере того как прилежная Софи наводит порядок в замке и пытается раскрыть тайну связи Кальцифера и Хаула, она без всякой магии начинает спонтанно трансформироваться из старухи в девушку и обратно. Главная интрига истории, таким образом, довольно быстро перестраивается в эволюцию внутреннего мира Софи, которая из робкой и зажатой зануды превращается в настолько сознательную девушку, что даже берет на поруки всемогущего «пожирателя сердец».

Дуэт Кальцифера и хозяина замка тоже выдает сюрприз: Кальцифер оказывается упавшей звездой, отнявшей сердце у мальчика Хаула. Это самая загадочная часть истории «Ходячего замка», очевидный парафраз легенды о Люцифере. Хаул и Кальцифер, заключившие взаимный договор, скрепленный человеческим сердцем (Сорокин отдыхает), создали таким образом виртуальный мир «ходячего замка». В свою очередь красавица-старуха Софи спасает Хаула от превращения в бессердечное чудовище. А Злая Ведьма с пустыря тоже обретает своего двойника в реальном мире -- злобную учительницу литературы (кого же еще?) по имени Ангориан.

Хеппи-энд все расставляет по своим местам, но между зачином сказки и ее концом сконструирована история, которую мог бы сочинить начитавшийся каббалистических трактатов Андерсен в футуристических декорациях по эскизам Леонардо.

Настоящий хит уничтожен самими же издателями посредством ужасной обложки. Так что не стоит обращать внимания на безвкусную картинку с голубоглазым зомби посредине. И если вы не цените многомерное пространство сами, дайте почитать своим продвинутым детям.

Кристофер Мур. Самый глупый ангел. Трогательная сказка о рождественском кошмаре. Перевод с англ. Максима Немцова. -- М.: Фантом Пресс, 2006.

Если и есть на свете автор, которого уместно было бы «прописать» в качестве универсального антидепрессанта для всех унылых и обезвоженных, так это Кристофер Мур. Есть у меня вопросы теологического характера к его «Агнцу» и легкое недоумение по поводу «Практического демоноводства», но в том, что касается бытописания места под названием Хвойная Бухта, населенного хиппарями-полицейскими, спятившими порнозвездами, сексуальными пенсионерками, барменшами-франкенштейнами и повелителями летучих мышей, -- в этом он абсолютный дока.

Если в предыдущей части дилогии («Ящер страсти из бухты грусти») Кристофер Мур возвращал к жизни потребителей прозака и поклонников психоаналитических сеансов, то в «Самом глупом ангеле» выступает на стороне рефлексирующего меньшинства, ненавидящего Новый год, Рождество и прочие проявления коллективного бессознательного. Выступает столь брутально и безапелляционно, что ни Деду Морозу, ни Санта-Клаусу, ни даже светловолосому архангелу Разиилу не остается ни единого шанса на выживание и спасение. «Рождество вползло в Хвойную Бухту, как рождественская ползучка: таща за собой гирлянды, ленты и бубенцы, сочась пьяным гоголем-моголем, смердя хвоей и грозя праздничным светопреставлением, будто герпес под омелой». Остается порадоваться, что Рождество таки уползло, а Кристофера Мура употребить для профилактики весеннего обострения.