Потому что он хороший

В составе маленькой экспедиции из критиков ваш обозреватель посетил два артсобытия на живописнейших волжских берегах. Первое событие называется «Арсенале-2005. Прогнозы художников». Это выставка победителей поддержанного государством и президентом РФ Второго общероссийского конкурса художественных проектов. Победители прошлого конкурса -- нижегородская группа «Провмыза» и группа Escape из Москвы в нынешнем году представляли Россию на самой известной в мире Венецианской биеннале. В этом году эксперты, во главе которых артдиректор нижегородского Центра современного искусства Любовь Сапрыкина, отбирали победителей из семидесяти трех российских и зарубежных проектов. По словам экспертов, обсуждение было непростым, главных фаворитов не было до последнего. В результате победили два москвича -- Аристарх Чернышев и Ростан Тавасиев.

Их работы и выставили в залах бывшего Кремлевского арсенала, стараниями нижегородцев превращенного в территорию современного искусства. Обе высокотехнологичные работы очень обаятельны и забавны. Обе рифмуются друг с другом, так как отыгрывают тему медиагипноза, сознания, зомбированного СМИ. Аристарх Чернышев предъявил «Жажду» -- видеоинсталляцию с большим экраном и несколькими телевизорами перед ним. На экране чувственный женский рот, который постоянно тянет какую-то жидкость из трубочки в бокале. Один бокал выпит -- услужливая рука подвигает следующий. Красавица жеманно высасывает очередной коктейль с зацепившейся за грань бокала лимонной долькой или звездочкой киви. Присмотревшись, видишь, что внутри коктейля проекция одной из транслируемых по телевизору программ, от новостных до киношных. Самое главное, что видео Чернышева идет в формате «реалити-шоу». Хитроумным способом художник «наливает» в бокал девушки именно то, что транслируется в данный момент по телику. Раз за разом, программа за программой. Все без обмана. Критический пафос работы во многом нивелируется нескрываемой симпатией к медиамиру со стороны самого художника Чернышева. Слышали бы вы, с каким восторгом он рассказывает о всех технических фокусах своего проекта (не раскрывая при этом секрет «фирмы»), о поисках подходящей девушки-модели... Да, впрочем, и слышать не нужно. Картинка его «Жажды», как рекламный ролик «Баунти», сулит только райское наслаждение. Никакой унылой рефлексии.

Подобные же волшебные превращения от иронии на старте к сформулированному Агнией Барто принципу «все равно его не брошу, потому что он хороший» на финише претерпевают чувства в отношении работы Ростана Тавасиева. В темном коридоре сурового Арсенала выстроилась длиннющая очередь из розовых зайцев китайского производства. Они хотят попасть в кинозал, где обещают кино. Но фокус в том, что для проекции фильма требуется их собственный заячий труд. Четверо первых из очереди сидят на велосипедах и благодаря хитроумному механизму крутят педали, вырабатывая энергию для проекционного аппарата. Крутить устанут -- кина не будет. Чтобы было -- зайцы обязаны «работать, работать и работать». Как в рекламе батареек: свалятся первые -- их место займут другие, в порядке общей очереди. На экране под томную музыку Эннио Морриконе дается бесконечный крупный план умильной мордочки плюшевого зайца. Зайцы крутят педали, чтобы наслаждаться с экрана собою, любимыми, поддельными в кубе. Работу можно было бы счесть забойным саркастическим месседжем на тему тотального нарциссизма культуры, где правят бал симулякры и симуляции. Не тут-то было. Ростан объяснил мне, что все у него по-настоящему и кочующие из проекта в проект плюшевые зайцы -- воплощение всего доброго, светлого и чистого, и в общем-то вся работа о том, что искусство требует жертв. Когда это услышал, как-то некстати вспомнил скетч Аркадия Райкина. Его герой размышлял вслух. Чего, мол, балерины на сцене зазря крутятся -- привязали бы к их ногам динамомашины -- дефицита электроэнергии в стране не было бы.... Тоже о возвышенной жертвенности, между прочим.

Итак, возможность сожительства в каждой работе двух взаимоисключающих смыслов вывела эти опусы в лидеры большого конкурса. Предъявленная обоими художниками способность ускользать от жестких формулировок сродни искусству светского общения: любезность, обаяние, такт и щепетильность в отношениях со всеми, даже если их позиции супротивны твоей собственной. А еще грамотная речь (в данном случае -- мастерское воплощение проекта) и остроумие. Приятно, что светскость и обаяние молодых мастеров по достоинству оценило жюри. Открытым остается вопрос, насколько эти дипломатические качества совместимы с попыткой сделать российскую художественную жизнь максимально своеобычной и уникальной.

Ловись, биеннале, большая и маленькая!

Оценив милые нижегородские проекты, мы отправились в село Ширяево Жигулевского района Тольяттинской области. Путь предстоял не близкий -- десять часов на авто. В Ширяево тоже течет Волга. Село окружено поросшими лесом горами, чей вид вкупе с широкой рекой и песчаными отмелями наверняка вдохновил бы Каспара Давида Фридриха и других художников романтизма. Место райское. Оно было выбрано для проведения уникальной в своем формате Ширяевской биеннале, образ которой вполне адекватен «Канскому фестивалю» в сибирском городке Канск. Организатор биеннале -- Самарский региональный общественный благотворительный фонд «Центр современного искусства». Идея проведения Ширяевской биеннале принадлежит чете самарских художников Неле и Роману Коржовым. Они собирают всех художников, с кем дружат, и приглашают на двухнедельный творческий практикум, workshop. Завершается он «Номадическим шоу» -- коллективным движением по вернисажу разбросанных по всему селу Ширяеву артпроектов. Приглашенными художниками из Европы (в этот раз были гости из Германии, Франции, Испании) руководит Ханс Михаэль Руппрехтер, координатор биеннале в Штуттгарте. Московскую группу опекал в этот раз Александр Панов.

Наша маленькая журналистская экспедиция приехала аккурат к «Номадическому шоу». Главное отличие проводящейся в четвертый раз Ширяевской биеннале от все прочих -- материал для творчества собирается непосредственно на натуре. Делегация художников напоминает экспедицию филологического факультета, собирающую по деревенским бабушкам образцы русского поэтического фольклора. Художники тоже живут в частном секторе, в избах с садами, самоварами и банями. Общаются с местными жителями, снимают их на фото и видео, дышат воздухом, лазают по горам, купаются в Волге, поют песни у костра. Одним словом, вдохновляются. Своеобразной лабораторией стала и ширяевская средняя школа -- все классы, актовый и спортивный залы были отданы дирекцией под артэксперименты. В целом пребывание в ширяевской художественной колонии чем-то напоминает пионерлагерную смену. Время меряется от завтрака до обеда. В промежутках -- кружок «Умелые руки», изостудия и игры на свежем воздухе. После ужина -- вечерние песни у костра.

Самые интересные проекты Ширяевской биеннале оказались антиподами лучших проектов, выставленных в нижегородском Арсенале. В Арсенале показали искусство очень качественное, технологичное, но при этом индифферентное какому-либо вернакулярному контексту, самодостаточное, как жизнь в мегаполисе. В Ширяево смело пошли в народ, в поля, в горы и устроили перформансы на тему нашей-вашей идентичности. Молодые нонконформисты из группы «Радек» Анна Орехова и Александр Корнеев вышли на крылечко избы, спели и сыграли романс Сергея Курехина «Снится мне сад» в манере совершенно наивной и простодушной. А между ними и зрителями откуда не возьмись возникла дождевая завеса -- приемы сентиментальной поэтики обыграны очень тонко и с юмором. Французская чета Марлен Пиронет и Диего Саррамон на веранде дома, где жили, показали видео «Укусы». На параллельных экранах демонстрировались мужские и женские локти, шеи, плечи, на которых красовались красные комариные укусики. Оказывается, в иных странах вместо традиции гадать по ромашке существует другая -- гадать по укусам и прихлопнуть комара в кульминации процесса. Бонусом видеоперформанса стал романс в душевном исполнении хозяйки дома. Верный преданию нонспектакулярности Анатолий Осмоловский вложил покрашенные в зеленый бумажки-трубочки в осоку (их от настоящих травинок и не отличишь) и предложил подумать о сущности искусства как искусственного. В спортзале школы Неля Коржова сплела из двух турникетов-вертушек красивую кинетическую скульптуру. Две рамочки цепляются друг за друга и -- если их вертеть правильно -- движутся в изящном бальном ритме. Армянский художник Вазген Рахлавуни-Тадевосян в развалинах построек прошлого века нарисовал граффити с трубами, которые превратились у него в универсальный пространственный образ -- оптически они соединяют ландшафт, а реально -- города и страны. Александр Соколов занялся диверсией в ширяевский музей Ильи Репина (стоит напомнить, что в этом районе художник писал своих знаменитых «Бурлаков»). В музее нет ни одного подлинника, и между фотокопиями репинских картин Соколов повесил свои собственные пейзажи, выполненные в благородной технике сухой иглы. Вышло такое остроумное алаверды передвижнической школе. Наконец, в горных штольнях, где издревле добывают известняк, чудесную инсталляцию придумали художники Юлия Жданова, Анна Орехова, Джо Ли. В сказочных по красоте пещерных залах они выложили световые дорожки из горящих свечей, а стены украсили изображениями древних богинь. В один из залов зашла отдохнуть корова и словно по сценарию легла в центр светового кольца. И тут же стала священной. Прогулка по штольне напоминала обряд инициации в храме Исиды, не без хорошей доли здравой иронии, конечно.

Если сыпать архитектурными терминами, то помимо слова workshop (мастерская, практический семинар) употребим и понятие «клаузура» -- проектное предложение, эскиз идеи. Такие эскизы нам в большинстве случаев в Ширяеве и представили. О качестве воплощения чаще говорить трудно. Это именно импровизации на тему. Но очень полезные. Стимулирующие не только художественное воображение и волю, но и ответственность за практическое решение многих политически, социально важных проблем. В частности, той же идентичности. В этом году, например, немецкая художница Ирис Хелльригель устроила в Ширяеве настоящий парад любви под радужным флагом, собрав на него из Самары активистов гей- и лесби-движения. Что самое главное -- реакция на парад была совершенно доброжелательная. В самом деле, оставим нетерпимость московскому мэру.