Уничтожать химическое оружие гораздо безопаснее, чем его хранить. Да, есть несколько арсеналов, где ОВ находятся в малых артиллерийских снарядах. Сенатор Лугар любит демонстрировать снимок, где он укладывает в «дипломат» два таких снаряда с VX-газом. Это «подарок» для террористов. От химоружия надо быстрее избавляться. Наши объекты по уничтожению ХО гораздо более надежны и безопасны, нежели объекты по его хранению. На них находится несколько тысяч тонн ОВ, а на заводе по уничтожению в Горном -- только 750 кг в реакторе нейтрализации. Во-вторых, уровень защищенности этих объектов, как у атомных электростанций.

Было много спекуляций по поводу мест хранения ХО, якобы не объявленных Россией. Я согласовал с президентом России предложение: гражданин, который укажет нам наличие боевых отравляющих веществ, о которых мы не знаем, будет представлен к государственной награде. Не меньше кривотолков и по поводу опасности для населения арсеналов ХО. Регулярный мониторинг в районах хранения и уничтожения химоружия показал только одно «заболевание» -- химофобию. Но она лечится не таблетками, а информированностью.

На объекте в Горном постоянно находятся восемь инспекторов ОЗХО, которые контролируют каждый шаг наших специалистов. Инспекторы маркируют каждую емкость, каждый заряд, чтобы кто-то не смог их подменить. Инспекторы ОХЗО могут дать заявку на проверку любого объекта, и через 24 часа они будут на этом месте. Россия ни разу не получала упрека в том, что что-то «не сошлось».

Всех волнует, что же будет в «сухом остатке». Содержание иприта в том, что осталось от ОВ после нейтрализации, то есть в реакционных массах, -- десять в минус пятой степени. По нормам -- десять в минус третьей. Наши отходы на два порядка чище. По классу опасности «остаток» равен бытовым химическим отходам. Порошок, которым травят на огородах колорадского жука, опаснее. Реакционная масса после уничтожения всех ОВ будет примерно 200 тыс. тонн. На фоне 40 млн тонн аналогичного уровня от бытовых и промышленных отходов это мелочь.

Реакционная масса может быть перевезена на другой завод для переработки с извлечением химически чистого мышьяка -- несколько сот килограммов в год. Проблема в том, что потребности всей мировой промышленности в этом элементе -- несколько десятков килограммов. Но в разработках нобелевского лауреата академика Жореса Алферова появились новые варианты использования мышьяка, в том числе в солнечных батареях -- вместо кремния.